Он запрокинул голову – да так и остолбенел от
изумления. Сиденье пассажира было пустым. На нем громоздилась куртка,
увенчанная сверху шлемом… а Кира исчезла, словно жизнерадостная стая, пролетая
мимо, подхватила ее, унесла на крыльях, как некогда гуси-лебеди унесли братца
Иванушку… но Зозуля не был сестрицей Аленушкой, а потому найти Киру у него не
было никаких шансов.
* * *
Проломившись сквозь газон и чащобу азалий,
Кира выскочила в сквер рядом с железнодорожными кассами. Конечно, они были
сейчас закрыты, но что проку, даже если откроются? Тяжело вздохнула: это благо
цивилизации, увы, ей не только недоступно, но даже запретно.
Часы показывали два ночи. До того времени,
когда на базаре начнут кучковаться менялы, как минимум шесть-семь часов.
Их надо где-то провести.
Поспать бы… Но не ляжешь ведь на лавочке в
сквере. А не дай бог нанесет ветром какого ни есть ревнивого блюстителя
порядка? У Киры ведь ни документов, ни денег, чтобы убедительно отовраться.
Шляться туда-сюда – тоже плохо: по набережной мелькают патрульные машины, да и
много, говорят, развелось лихого народу в Феодосии. Конечно, у нее есть оружие…
Нет, уж лучше отсидеться где-нибудь в закутке, в тишине, от греха подальше. Вот
если бы найти ночью, кому продать часы… Есть же здесь какие-нибудь ночные,
извините за выражение, клубы. Конечно! И Кира даже знает, где находится один из
них. Чуть ли не рядом с музеем Грина, за углом, в полуподвале. Сама она там,
конечно, не была: что забыла в эротическом казино?! – а вот Алка…
Кира ускорила шаги. Подошвы босоножек звонко
щелкали в ночной тишине. Она и не подозревала, что поднимает такой шум! А ведь
ей сейчас надо красться, подобно индейцу на берегах Ориноко, преследуемому
коварными белыми! Разуться, что ли, от греха? И вдруг что-то вкрадчиво заурчало
за спиной.
У Киры подогнулись ноги. Так… патруль!
Нарвалась!
Но это была не милицейская машина, а «Москвич»
какого-то неопределенного цвета. Из окошка высунулась светловолосая голова:
– Эй, барышня! Зачем пешком ходить, ноги
бить? Желаешь, организуем экскурсию по ночной Феодосии? Генуэзские развалины,
порт, центр, к музею Грина отвезу, потом – к музею Айвазовского. Даром – всего
сто баксов… Дивно время проведешь!
Кира смотрела на него, не находя слов. Таких
наглецов она давно не видела. Все описанные им достопримечательности можно обойти
пешком за четверть часа. А рядом с музеем Грина она вообще стоит: вон вывеска.
Музей Айвазовского – в десяти шагах, Кира только что его миновала. Сто баксов,
главное!
– Чего молчишь? – забеспокоился
наглый феодосиец. – Дорого? Ну ладно, для тебя – семьдесят пять. Идет?
Он что, издевается?! От злости Кира
просто-таки обессилела. Надо отшить этого морального палача, да так, чтобы юлой
завертелся!..
Однако, сколько ни искала Кира подходящих к
случаю сильных выражений, ступор овладел ее мыслями. Все, на что она была
способна, это рявкнуть:
– No comprendo! Afuera!
[3]
– и самой пойти дальше.
Это был испытанный, заслуженный приемчик
отшивать наглецов. Девяносто девять из ста замирали и растерянно спрашивали:
чего?! – предоставляя Кире возможность отделаться от них. Однако сейчас ей
повезло налететь на сотого.
– Es una lastima!
[4]
– спокойно ответствовал «наглец» – и дал
газ.
Кире потребовалось некоторое время, чтобы
понять: он все-таки отправился Afuera. А прямо перед ней… прямо перед ней то
вспыхивает, то гаснет красная надпись: «ЗАО «Эротический театр «Мадонна».
Кира опасливо возвела к небу глаза, но тут же
сообразила, которая из двух Мадонн имелась в виду владельцами данного ЗАО, и от
сердца слегка отлегло.
Итак, она у цели. Но ведь за вход надо
платить, а чем? Может быть, попросить того кряжистого парня, который курит у
входа, провести ее? Но, сколько она слышала, билет в такие злачные места
довольно дорого стоит, зачем бы ему тратиться? Не потребует ли, чтобы охочая до
развлечений незнакомка рассчиталась с ним все той же валютой, которой
рассчитывалась с Зозулей? Ну уж нет, извините: поиздержалась, как тот
Хлестаков, в дороге! Очевидно, придется-таки ждать открытия базара.
Она уже совсем собралась несолоно хлебавши
отчалить, как вдруг стоявший на крыльце парень отбросил сигарету и неуверенным
голосом сказал:
– Эй, Дездемона! Что стоишь, как
неродная? Ты, в натуре, молилась сегодня на ночь или нет?
Этот вариант перевода, разумеется, не
принадлежал ни к одному из известных Кире. И все-таки ответила она совершенно
автоматически, просто потому, что реплика: «Have you pray`d to night,
Desdemona?» – требует реплики, – в строгом соответствии с оригиналом:
– Ay, my lord… If you say so, I hope you
will not kill me.
[5]
– Чего? – растерялся парень. –
Нет, ты знаешь, я по-украински ни бельмеса, ты уж лучше по-человечески говори.
– Speak English! – глумливо добавила
Кира, и парень обрадовался:
– Ах, инглиш? Ну, по инглишу у нас
Дениска спикает. Пошли, поболтаете по-свойски! – И, уверенный, что язык
жестов окажется более понятен для Дездемоны, взял ее за руку – и потянул за
собой, в полутемные недра ЗАО, мимо красочного объявления: «Господа!
Убедительно просим не ломать дверь: помещение заказано, посторонним вход
воспрещен. Завтра казино будет работать в обычном режиме».
Кира шла, как во сне, размышляя о пользе
классического образования. Впрочем, еще неизвестно, какую пользу принесет ей
посещение сего местечка. Не лучше ли дать деру, пока не поздно? «Ничего. У меня
есть оружие!» – вспомнила она, и, как ни странно, эта мысль немного успокоила.
Кира огляделась – испуганное мельтешенье
постепенно улеглось, и она смогла кое-как примениться к местности.
