– Я сейчас на Крестовском. Но это недавно, а вообще на Петроградке всю жизнь прожила. Нравится мне там.
– Ну, Крестовский – это понятно, а на Петроградке-то чего хорошего? На центральных проспектах только красота, а чуть в сторону – обычный бомжатник. Припарковаться негде, продуктовых магазинов минимум. Плюс радиация от огромного количества гранита, да Институт Рентгена. Говорят, от телебашни еще радиация есть.
– От телебашни? – рассмеялась Марта Ефимовна. – Не слушайте, деточка, что вам всякие люди говорят. Некоторые вон говорят, что радиотелефоны на мозг влияют.
– А разве не влияют? – удивилась Яна.
– Блондинка, – поставила диагноз Маша. – Платиновая.
– От такой слышу, сама только что нам тут про телебашню врала.
– А мне Петроградка тоже нравится, но особенно Крестовский, – сообщила Оля.
– Ну да! Особенно, если там со звездой экрана проживать. Наверняка, в каком-нибудь суперэлитном доме проживаете? – поинтересовалась Маша у Нины Алексеевны.
– Угу, в элитном. Охрана, телекамеры. Никакие поклонницы не прорвутся.
– Элитный дом – это действительно хорошо, – согласилась Маша. – Ну что? Не пора ли нам в баню перебираться, а то по ногам уже прилично несёт, мы-то в сапогах, а Гульнора в резиновых шлёпках. Она девушка южная, простудится и будет нам тут чихать да сопли на кулак наматывать.
– Я потерплю, – сказала Гульнора. – Будут сопли, значит, ты меня точно есть не будешь.
Все рассмеялись.
– Действительно, давайте в баню.
– А может, покричим сначала?
– Эй! Алё! Люди! Спасите, помогите, – раздался нестройный хор.
– Стоп! – Нина Алексеевна опять взяла инициативу в свои руки. – Давайте хором, на три-четыре, и только «По-мо-ги-те». Три-четыре.
– По-мо-ги-те! – гаркнули все дружно.
– Три-четыре.
– По-мо-ги-те!
– Три-четыре.
– По-мо-ги-те!
Наверху что-то зловеще заскрипело, и посыпалась штукатурка.
– Резонанс, – пискнула Яна.
– Похоже, – согласилась Марта Ефимовна. – Этак нас завалить может.
– Ого! Блондинки такие слова знают? – удивилась Маша.
– Блондинки иногда в школе еще учатся. И в институте.
– И в каком же институте на платиновых блондинок учат?
– На платиновых блондинок учат исключительно домашним воспитанием, это эксклюзивные тайные знания, но по образованию я – дизайнер, – гордо поведала Яна.
– Так, все идём в сауну, – скомандовала Нина Алексеевна.
В сауне оказалось довольно тепло, почти жарко, даже пришлось расстегнуться. Гульнору, как самую легко одетую, отправили на верхнюю полку. Когда все расселись, в тишине раздался хруст яблока.
– Кто же это жрёт тайком от остальных? – С укоризной в голосе строго спросила Маша.
– Я, – призналась Яна. – У меня с собой в сумке всегда яблоко лежит.
– Блондинка-гриль, фаршированная яблоками. Ам!
– Яночка, так вы дизайнером работаете? И где? – поинтересовалась Нина Алексеевна.
– Я не работаю.
– А что делаешь? Мужиков грабишь на большой дороге?
– У меня четверо детей.
– Фигассе! На паперти, что ли, стоишь?
– Маша! – не выдержала Нина Алексеевна. – Яночка, продолжайте.
– Нет, не на паперти. У меня есть муж и собственные средства.
– А собственные средства где взяла? Может, там ещё осталось? Мне бы собственные средства тоже пригодились.
– Мне прежние мужья помогают, денег дают на содержание детей.
– Прежние мужья? И сколько их?
– Прежних двое.
– Учиться, учиться и учиться, как завещал дедушка Ленин. Как бы мне так? – Маша тяжело вздохнула.
– И мне, – поддержала её Оля.
– Я бы тоже не отказалась, – подала голос Марта Ефимовна.
– Слышь, Гуля, как надо? Не много жён должно быть у человека, а много мужей. Тогда будешь в шоколаде.
– Не знаю, – заметила Нина Алексеевна. – Я вот сама деньги зарабатываю, зато ни от кого не завишу. Ни от самого Карасёва, ни от его продюсеров, ни от его карьеры.
– Я тоже ни от кого не завишу, – возразила Яна. – Разве это зависимость, когда человек, который любит, тебе помогает? Разве это плохо?
– Хорошо, наверное, – не стала спорить Нина Алексеевна.
– Это правильно, – сказала Марта Ефимовна. – Мужчина, когда женится, берёт на себя ответственность за женщину и будущих детей. Только у нас всё при советской власти с ног на голову поставили. Многие женщины работали, как каторжные, и детей и мужиков содержали.
– Поэтому сейчас многие и не женятся, чтоб на себя ответственность не брать.
– Нет. Они не женятся, чтобы потом деньги не делить. У каждого свои.
– Поэтому надо уметь выбирать мужчин! – сделала вывод Марта Ефимовна. – Этому только мама может научить. Чему может научить мама, которая вкалывала сама всю жизнь на двух работах?
– А если мамы нет? – спросила Маша.
– Без мамы плохо, – согласилась Оля.
– Действительно, вы правы, – сказала Яна. – Моей матери отец до сих пор оказывает финансовую поддержку, хотя они и развелись, когда мне всего три года было.
– Вот! Значит, мама научила вас правильно выбирать мужчин.
– Нет, мама меня ничему не учила, наоборот, она меня осуждает постоянно. Наверное, все-таки что-то такое есть в генах, какое-то знание.
– Надо сказать, Яночка, вы меня потрясли, – сказала Нина Алексеевна, – при четырёх детях у вас потрясающая фигура.
– При хороших деньгах, – вставила Маша, – дети на фигуру не оказывают своего вредоносного воздействия. Фитнес-шмитнес, мази-грязи, массажи, уколы и прочие ЭлПэЖэ.
– Точно, – рассмеялась Яна. – Вот только растяжки от близнецов пока не извести, поэтому приходится в закрытом купальнике.
– А я мечтаю, чтоб у меня тоже четверо детей было, – сообщила Оля.
– Ты бы косметики поменьше на лицо мазала, глядишь, мечты-то и сбылись.
– Господи, Маша, ну что у вас за язык такой? – возмутилась Нина Алексеевна.
– Я правду сказала. Разве не так?
– Так, но можно было бы как-то по-другому, тактичней, что ли.
– Я не обиделась, – поспешила вставить Оля. – Я просто в темноте красилась. У меня в ванной лампочка энергосберегающая.
– Выбросьте эту лампочку, а также весь свой грим, – вступила Яна. – На женщине должно быть минимум косметики, но она должна быть дорогая. Никогда не экономьте на туши для ресниц и губной помаде. А вот щёки должны иметь естественный румянец или загар.
