– И еще жуков, Федь, со щавеля собери…
– Посмотри туда, бабушка, так и ахнешь!
– Что там, Федь?
– Ты получше голову задери, приглядись, он там, наверху…
– Господи… ты зачем его туда, Федя?!
– Сам он, бабушка, не поверишь…
– Это как же сам-то он, Федь?
– А вот сам.
Я подкинул Царьца только в небо немножечко, а обратно он уже не упал…
– Мне гарпун бы какой-нибудь подлиннее, покрепче, его подцепить, потому что палкой я его уже пробовал, и камнями кидал, и яблоню тряс, высоко засел, крепко держится. Это он от страха, наверное. Может, бабушка, ветку снизу под ним подпилить?
– А ты, Федь, морковкой его подмани, раз он сам…
* * *
– И где только не был сегодня я, бабушка, что не делал…
– Вроде, Федь, ничего сегодня не делал, никуда не ходил.
– И не говори, бабушка, все гудит! Столько дел-то на завтра переложить…
* * *
– Ты зачем это, Федя, папину трубу взял подзорную?
– Вот хочу попробовать муху в нее приблизить.
– В трубу подзорную, Федь, луну приближают.
– Ну, если луну приближают, то уж муху сам бог велел…
– Иди сюда, бабушка, загляни! Видишь что-нибудь?
– Темнота, Федь, одна…
– Это, бабушка, муха луну закрыла…
– Жалко, нет у нас с тобой микроскопа, бабушка! Представляешь? Как бы мы с тобой в него луну увеличили…
– В микроскоп, Федь, бактерий увеличивают, на стеклышке.
– Ну а мы бы с тобой его настроили на окно…
Приближение, как понимаю я, то же самое увеличение. Ты вон в лупу на меня посмотри! Так меня увеличит, бабушка, своих не узнаешь!
* * *
– У тебя это, бабушка, очки дальновиденья?
– Это, Федя, на близь очки, газеты читать.
– А на даль?
– А вдали я и без очков, слава богу, вижу, Федя, пока…
– Ну и что там будет, бабушка, впереди?
* * *
Верой с правдой прослужило нам триста лет кресло это. «Императорским» назвал его папа правильно, потому что не кресло – трон! Кто ни сядет, тот император!
Так Царь-Заяц Царь-Зайцем стал, потому что всегда в нем валяется.
Потому что если подевался куда-нибудь:
– В императорском, Федь, посмотри…
Еще с папой мы на императорском «Чук и Гек» читали и «Маугли», еще Пуня обивку всю на нем издрала. Еще в Москве стояло оно, еще мама с работы придет, сядет, на маму Пуня, на Пуню я, тут и папа, и бабушка. Все на месте. Все вокруг кресла этого. Центр домоздания. Император!
А потом, как на дачу перевезли, тут поставили, на террасе. Кроме кресла, здесь у нас с бабушкой ничего. К горнице не прорвешься, холодильника не откроешь, об спинку вся дверца оббилась:
– Федя, масло с третьей полки достань, у меня рука не протиснется…
Все пружины повылезли, вата клочьями, вместо ножки – книжки. Может, даже мыши в нем завелись.
Время новое кресло старое заняло…
Вот решились с бабушкой! Торжественною процессией провожаем с почетом кресло наше вдоль забора на пенсию, на тачке теть-Зининой везем на помойку дальнюю нашего короля.
А обратно бабушка обещала на тачке меня прокатить…
– Ну, поехали, бабушка, трогай!
Все собаки излаялись, об доски обклотились! Все носы под заборами, наступай – не хочу! Вместо кресла я теперь император!
Вместо кресла стою на террасе у холодильника. Чистота, красота! Свобода! Аж девать себя некуда. Даже мысли некуда притулиться…
Даже зайца некуда посадить…
– Ты куда это, бабушка?..
– А я, Федь, вот подумала: зря мы его с тобой, как думаешь?
– Да я тоже думаю, хорошо, что тачку теть-Зине сразу же не отдали…
Вот в обратный путь собрались мы с бабушкой, гремим тачкой по камушкам.
– Скорей, бабушка!
– Да иду, иду…
– Может, я вперед побегу, займу?
– Побеги… Феденька… бога ради…
– Что, Лесеевна, кресло туда-сюда катаете?
– И не говори, Андреевна, подышать вывозили…
– А кресло-то у тебя, Лесеевна, какое роскошное… я присяду?
– Не приведи господи! Что ты, Андреевна, вон же стул…
Еле-еле назад на террасу его мы вволокли! Уж тащили-тащили, уж еле втиснули! Пледом чистым накрыли, подушечками украсили. Подложили книжки. Ни пружин, ни клочьев не видно. Вязочку на спинку навесили. Ручки протерли! Ну не кресло просто, а одно любование!
Отошли подальше. В холодильник втиснулись. Вот любуемся издали, глаз не можем с бабушкой отвести…
Я сейчас Царь-Зайца сбегаю принесу, посажу его, успокою.
Слава богу, опять всё на месте у нас. Вот недаром такое дело большое проделали! Гору сдвинули! Целую комбинацию провернули. День недаром прошел, на душе спокойно, на сердце радостно!
– Все как было стало у нас, да, бабушка? Даже лучше!
Из тетради Фединой: холода
Третий день холода! Вон как тучами затянуло, ни просветика! Живи тут на даче этой, как рыба в аквариуме. Пузыри пускай. И хозяин плохую собаку в такую погоду из дома не выгонит. Да она и сама в такую гулять не пойдет…
Еле-еле лужей протиснешься до калитки, а обратно хоть отжимай. Натопили буржуйку с бабушкой, паром дышим, вздыхаем, вещи теплые из шкафа достали. Зимовать, видно, придется нам это лето…
– Ладно, Федь, бог даст, наладится…
– Не обманывай себя, бабушка, ничего просто так не наладится, ничего не устроится, не обойдется, бабушка, просто так. Нужно дело брать в свои руки! Нужно знать свои права, настаивать, требовать!
– На чем настаивать, Федь, на погоде?
– А что, бабушка? Только молиться теперь? Разве нет у человека права законного, чтобы лето как лето?
– Ну пойди, Федя, небу кулаком погрози, дождик отключи, подуй с крылечка на тучки…
– Сюда, бабушка!
– Что ты, Федь?
– Видишь в небе синюю дырочку?
– И правда, Федь…
– Это я! Я в него, бабушка!!! Из рогатки!!!
* * *
Не уйдешь от себя, не денешься. Уж куда только не ходил, где не прятался, где не бегал!
Неужели всю жизнь с таким неподходящим, несогласным, упрямым и въедливым придется мне прожить человеком?!
