– Кто это там идет? – вдруг вполголоса произнес Лили.
В конце белеющей среди холмов дороги, где-то в Коле, показалась чья-то темная фигура, которая направлялась к нам быстрым шагом.
– Это господин Бузиг! – крикнул я и кинулся ему навстречу.
Лили бросился за мной.
Мы встретились с Бузигом на полпути к дому, но я заметил, что он смотрит поверх наших голов. Оказалось, что отец с матерью тоже не остались на месте и уже стояли у нас за спиной. Лицо нашего друга сияло. Он сунул руку в карман.
– Держите. – Он протянул отцу черную записную книжку, которую отнял у него сторож.
Мать испустила вздох, который был похож на крик.
– Он вам ее отдал? – спросила она.
– Отдал – не то слово. Вернул взамен на протокол, который я ему вчинил.
– А как с его протоколом на меня? – каким-то хриплым голосом поинтересовался отец.
– Превращен в конфетти. Там у него было целых пять страниц. Я превратил их в конфетти, и теперь они плывут вниз по каналу… В данный момент, – задумчиво добавил он, словно это было исключительно важно, – они должны быть где-то под Сен-Лу или даже в Ла-Пом… Следует это отметить!
Он два-три раза подмигнул нам, подбоченился и расхохотался. Как он был в эту минуту красив!.. Тут я услышал, как стрекочут кругом два миллиона цикад и самый первый одинокий кузнечик летних каникул распиливает в волшебном жнивье серебряный брус.
У нас в доме вина не было, а притрагиваться к священным бутылкам дяди Жюля мама не хотела; но в ее спальне в шкафу в запасе имелась бутылка анисовки фирмы «Перно» на тот случай, если понадобится принимать любящих выпить гостей.
Усевшись под смоковницей, Бузиг налил себе впечатляющую порцию этого яда и принялся рассказывать нам про свою встречу с нашим заклятым врагом.
– Как только я прочел утром вашу записку, я отправился за подкреплением: Бинуччи, такой же, как и я, обходчик канала, и Фенестрель, «фонтанщик», – мы втроем пошли разбираться, в чем дело. Когда я захотел было открыть ту самую дверь (ох, Матушка-заступница, благодарю Тебя!), обнаружилось, что он не додумался снять цепь и висячий замок! Мы обошли имение вокруг, добрались до парадных ворот, и я стал звонить в колокольчик, что тебе монастырский звонарь в колокола. Минут через пять появился разъяренный сторож.
«Вы что, – говорит, – с ума сошли, так трезвонить? Особенно вы!» – ткнул он в меня, открывая дверь.
«А при чем тут я?»
«Потому что за вами кое-что числится и мне есть что вам сказать».
«Скажете потом, начнем с того, что и у меня есть что вам сказать, и я могу уложить это в одно слово. А звучит оно так: „Штраф!“»
Тут он как вытаращит глаза, огромные такие. Даже тот, что барахлит.
«Первым делом, – вмешался Фенестрель, – пройдемте на место преступления. Необходимо зафиксировать правонарушение, добиться от виновного признания и конфисковать цепь и висячий замок».
«Что?» – заорал ошеломленный сторож.
«Не орите, вы нас пугаете!» – прикрикнул я на него.
Мы вошли на территорию поместья.
«Я сейчас вам расскажу про цепь и про замок!»
«Это вы повесили его?»
«Да, это я. А знаете почему?»
«Нет, не знаю. И мне нет надобности это знать, чтобы оштрафовать вас».
«Статья номер восемьдесят два Уложения», – вставил Фенестрель.
Сторож поочередно взглянул на наши фуражки и изменился в лице. Тут вмешался и Бинуччи.
«Да не бойтесь, – сказал он примирительным тоном, – дело вне компетенции исправительного суда. Дальше полицейского участка оно не пойдет. Максимальный штраф франков двести, не больше».
«Максимальный или минимальный, мне все равно. Для меня важно собрать вещественные доказательства», – сухо проговорил я и направился к той самой двери.
За мной двинулись все остальные, включая и прихрамывающего сторожа.
Пока я снимал цепь с двери, он стоял рядом, красный как рак. Тут я вынул свою записную книжку:
«Ваша фамилия, имя, место рождения».
«Вы не посмеете!»
«Но по какому праву вы препятствуете нашему проходу вдоль канала?» – вставил Фенестрель.
«Это не против вас», – ответил сторож.
А я ему:
«Разумеется, это не против этих господ, а против меня! Я прекрасно знаю, что вы меня невзлюбили! Так вот, мне вы тоже не слишком нравитесь, и потому я доведу дело до конца!»
«До какого такого конца?» – спрашивает он.
«Вы пожелали лишить меня работы. Что ж, я пойду на все, чтобы вы потеряли свою! Когда ваш хозяин получит повестку в суд и ему придется явиться во Дворец правосудия, он, может быть, поймет, что лучше нанять другого сторожа, и надеюсь, что следующий будет более воспитанным, чем вы».
– Друзья мои, видели бы вы, что с ним тут сделалось!
А я все не унимался: «Ваша фамилия, имя, место рождения».
«Клянусь, это было направлено не против вас! Я хотел поймать людей, которые расхаживают тут, пользуясь поддельным ключом!»
Тут я принял свой самый внушительный вид:
«Хо-хо! Поддельный ключ? Слышишь, Бинуччи? Поддельный ключ!»
«Да вот он!» – вскричал сторож и достал ключ из кармана.
Я выхватил его у него из рук и сказал Фенестрелю: «Возьми ключ и сохрани его. Мы потом все расследуем. Это дело в компетенции руководства канала. А людей этих вы поймали?»
«Конечно поймал. Вот записная книжка, которую я изъял у того субъекта, вот мой рапорт, адресованный вашему руководству, а вот и протокол!»
Он передал мне вашу записную книжку и два рапорта по нескольку страниц каждый, в которых он излагал суть дела.
Я стал читать его каракули, а потом вдруг и говорю ему:
«Несчастный! Несчастный! В официальном рапорте признаетесь, что собственноручно навесили на дверь цепь с замком. Да известно ли вам, что при добром короле Людовике Четырнадцатом вас за это немедленно отправили бы на галеры!»
«Это не самоубийство, но очень похоже!» – вставил Бинуччи.
Смотреть на сторожа было просто жалко. Он был уже не красный как рак, а белый как смерть.
«И что же вы намерены делать?» – говорит он мне.
Я покачал головой, прикусив губу. Демонстративно переговорил с Фенестрелем, потом с Бинуччи, потом со своей совестью.
Он ждал со злобным выражением лица, но явно насмерть перепуганный. Наконец говорю ему:
«Слушайте, это случилось в первый раз, но пусть будет в последний… Об этом больше ни слова. Если вам дорога ваша фуражка, вы тоже – никому ни-ни!»
С этими словами я разорвал оба его рапорта и сунул записную книжку в карман вместе с цепью и замком. Мне подумалось, что здесь, в холмах, они вам пригодятся!
