В полдень ружья были собраны, смазаны, вычищены до блеска, и дядя Жюль объявил:
– После обеда проведем испытания!
* * *
Повести о подвигах дяди не было конца, мы выслушивали ее на протяжении всего обеда и даже перенеслись в Пиренеи для рассказа об охоте на серну.
– Беру бинокль, и что же я вижу?
Поль напрочь забыл о еде, так что – после гибели двух серн – тетя и мать стали умолять рассказчика прервать на время эпопею, что, кажется, ему очень польстило.
Я воспользовался передышкой, чтобы ловко вставить личный вопрос.
С самого начала сборов я ни минуты не сомневался, что мне будет позволено сопровождать охотников. Но ни отец, ни дядя не высказывались по этому поводу со всей определенностью, а я не осмелился задать вопрос прямо, боясь решительного отказа: вот почему я пошел окольным путем.
– А собака? – спросил я. – Разве вам не понадобится собака?
– Да, не худо было бы иметь ее, – сказал дядя, – да где взять обученную собаку?
– Разве они не продаются?
– Конечно продаются! – сказал отец. – Но стоят самое меньшее пятьдесят франков!
– Это безумие! – воскликнула мать.
– Что вы! – возразил дядя. – Если бы можно было найти хорошую собаку за пятьдесят франков, будьте уверены, я бы ни секунды не колебался! Но за такую цену вы получите самую обыкновенную дворнягу, которая непременно потеряет след зайца и приведет вас к норе какой-нибудь крысы! Обученная собака стоит не менее восьмидесяти франков, а то и все пятьсот!
– И к тому же, – тут в разговор вмешалась тетя, – что мы будем делать с ней по окончании охотничьего сезона?
– Придется продать ее за полцены! А кроме того, – добавил дядя, – очень опасно держать собаку в доме, где есть младенец.
– Верно, – сказал Поль, – не ровен час, съест маленького кузена!
– Вряд ли! Но может, не желая того, заразить его какой-нибудь болезнью.
– Ангиной, например! – воскликнул Поль. – Уж я-то знаю, что это такое! Но у меня это было не от собаки, а от сквозняков!
Я не настаивал: собаки не будет. Значит, они рассчитывают на то, что за подстреленной дичью буду бегать я. Прямо об этом не говорилось, но это явно подразумевалось. И к чему было добиваться торжественного обещания взять меня на охоту, особенно в присутствии Поля, который выразил желание наблюдать за охотой «издалека» с ватой в ушах, что было расценено мной как необоснованная претензия, способная серьезно повредить моим собственным планам.
Поэтому я и промолчал.
После обеда взрослые пошли отдохнуть.
Мы воспользовались этим, чтобы оснастить рулями цикад: иначе говоря, мы втыкали черешки листьев миндаля в зад тотчас смолкавшим несчастным певицам, а потом я их подбрасывал вверх. Они начинали беспорядочно летать туда-сюда, а мы хохотали от души, глядя на них и на их немыслимые кульбиты.
Часа в три отец окликнул нас.
– Идите сюда! – закричал он. – Встаньте позади нас. Мы сейчас будем пробовать ружья!
Крепко привязав отцовский мушкет к двум параллельным веткам, дядя Жюль стал разматывать длинную бечевку, один конец которой приводил в действие спусковой рычаг. В десяти шагах от ружья он остановился.
Подоспевшие мать и тетя заставили нас отойти еще дальше.
– Осторожно! – сказал дядя. – Я вложил тройной заряд и буду стрелять из двух стволов одновременно! Если ружье взорвется, осколки просвистят у самых наших ушей!
Все спрятались за стволы олив и осторожно выглядывали оттуда.
Одни мужчины геройски стояли без прикрытия.
Дядя дернул за бечевку: мощный взрыв сотряс воздух, отец бросился к запеленутому, как младенец, ружью.
– Выдержало! – закричал он и стал весело срезать бечевку.
Дядя открыл затвор и стал внимательно его осматривать.
– Великолепно! – объявил он наконец. – Ни трещинки, ни какой-либо деформации! Огюстина, теперь я ручаюсь за безопасность Жозефа: это ружье столь же прочно, как артиллерийское орудие!
Но стоило успокоенным женам отойти, как он тихо сказал отцу:
– Однако увлекаться не стоит. Я могу, конечно, поручиться, что до этого испытания оружие было в полной исправности. Но случается иногда, что само испытание наносит стволу ущерб. Это риск, на который придется пойти. А теперь проверим кучность боя.
Он вынул из кармана газету, развернул ее и быстро зашагал по окаймленной ирисами дорожке, ведущей к уборной.
– У него что, живот схватило? – спросил Поль.
Но дядя не вошел в будочку: с помощью четырех кнопок он прикрепил развернутую газету к двери и тем же быстрым шагом вернулся к отцу.
Он зарядил свое ружье только одним патроном.
– Осторожно! – предупредил он, поднял ружье к плечу, прицелился и выстрелил.
Поль, заткнув уши пальцами, припустил бегом к дому.
Оба охотника поспешили к газете: она вся была буквально изрешечена.
Дядя Жюль долго с удовлетворенным видом рассматривал ее.
– Дробь легла кучно. Я сейчас выстрелил из ствола с чоком. Для тридцати метров – отлично!
Он вынул из кармана вторую газету.
– Теперь вы, Жозеф! – разворачивая ее, сказал он.
Пока он прикреплял новую мишень, отец зарядил свое ружье. Мать и тетя после первого выстрела вышли на террасу. Поль, наполовину спрятавшись за ствол смоковницы, смотрел только одним глазом, заткнув уши указательными пальцами.
Дядя рысцой отбежал назад и скомандовал:
– Пли!
Отец прицелился.
Я боялся, как бы он не промахнулся: это означало бы его окончательное унижение, после которого, на мой взгляд, следовало бы вовсе отказаться от охоты.
Он выстрелил. Раздался ужасный грохот, плечо отца резко дернулось. Направляясь к мишени спокойным шагом, он не выглядел ни взволнованным, ни удивленным, но я его опередил.
Отец попал в самую середину двери: дробинки окружали газету со всех четырех сторон. Во мне вспыхнуло ликующее чувство гордости, я стал ждать, что и дядя Жюль выразит свое восхищение.
Но тот подошел к мишени, осмотрел ее, обернулся и просто сказал:
– Не ружье, а лейка!
– Он попал в самую-самую середину! – гордо произнес я.
– Неплохой выстрел! – согласился дядя снисходительно. – Но взлетевшая куропатка имеет мало общего с дверью уборной. А теперь мы попробуем дробь номер четыре, пять и семь.
Каждый из них выстрелил еще по три раза, и всякий раз за этим следовали осмотр мишени и дядины комментарии.
– Для двух последних выстрелов возьмем самую крупную дробь! – наконец воскликнул он. – Жозеф, держите покрепче приклад, потому что я сделал полуторный заряд. А вы, дамы, заткните уши, потому что сейчас услышите гром!
