Бьоркланд увеличил отрыв до пяти-шести шагов и достиг своего предела, выжатый досуха. В сердце тяжело дышавшего преследователя снова вспыхнула надежда, одновременно возобновляя муки агонии. Пре на какую-то долю приложил еще больше усилий и начал догонять Бьоркланда. На четвертой миле (6,4 километра) соперники опять бежали вровень. Пре все так же мечтал сдаться, однако неугасимый глубинный огонь побуждал его то и дело испытывать силы Бьоркланда, совершая небольшие ускорения. Наконец едва заметная задержка в ответе Бьоркланда сказала о многом: Пре понимал, что прижал соперника к канатам. Пройдя особенно крутой подъем, он сделал еще одно ускорение, на сей раз более продолжительное. Бьоркланд не ответил.
Закрепив разрыв, Пре позволил себе немного поработать на публику, двигая руками сильнее, чем требовалось, и поднимая колени на какие-то один-два сантиметра выше, чем было бы наиболее эффективно. Однако эта демонстрация вскоре закончилась, и Пре вернулся к своему привычному узнаваемому бегу. От талии и выше он мог сойти за ковбоя на родео, с расслабленно взмахивающими руками. От талии и ниже он несся, как локомотив, двигаясь так же стремительно, как колеса на рельсах.
В миле от финиша трасса делала крутой поворот, так что атлеты начинали бежать в обратном направлении вдоль предыдущей дорожки (параллельно бегущим вслед за ними). Отрыв Пре от Бьоркланда уже составлял больше 30 метров и продолжал увеличиваться: теперь страх перед неудачей выжигал желание уступить и сдаться. Примерно через минуту после поворота Пре оказался лицом к лицу с Дугом Брауном из Теннесси, все еще не добежавшим до поворота. Браун был поражен необыкновенной смесью страдания и целеустремленности в облике без пяти минут чемпиона – картина, навсегда врезавшаяся ему в память. Пре выглядел одновременно и лучше, и хуже любого другого участника забега.
Пре прошел последний поворот перед финишной прямой и устремил взгляд на бившийся на ветру на высоте пяти метров баннер. Упрямо мотая головой, он сделал несколько последних шагов и упал в полубессознательном состоянии на руки распорядителей марафона. Бьоркланд финишировал позже на семь секунд.
На следующий день Пре так описал этот забег у себя в дневнике: «Это был очень тяжелый забег и из-за серьезных соперников, и из-за сложной трассы. Моему выигрышу мешало множество проблем. И я несколько раз уже готов был уступить боли и позволить выиграть Гарри, но не смог так поступить. Я просто заставлял себя бежать быстрее и быстрее, дальше и дальше».
Это честное признание в психологической уязвимости, в своей слабости перед лицом страданий, сильно удивило бы легионы поклонников Стива по всей Америке, известных как «племя Пре». Благодаря своему садомазохистскому стилю бега и шокирующим публичным признаниям Пре заслужил репутацию крутейшего из атлетов, бесстрашного гладиатора, без труда достигающего любых высот мастерства. «Хорошая скорость – это убийственная скорость, – как-то перед началом очередного забега заявил он. – И сегодня отличный день, чтобы умереть».
Такие самонадеянные высказывания создали у многих болельщиков впечатление, что Пре искренне наслаждается болью. Однако на самом деле не могло идти речи ни о чем подобном. Практически в каждом забеге Пре переживал тяжелейший кризис, и время от времени его слабая сторона брала верх. «Сегодня я был не боец, – пожаловался он однажды, проиграв соревнования в Европе. – Мы шли вровень, когда оставалось еще целых 50 ярдов
[101], и я вдруг подумал: “Да какого черта, не так уж сильно я этого хочу! Хватит! Валяй, выигрывай!”»
Даже во время тренировок Пре иногда приходилось перебарывать внутреннее сопротивление необходимости прилагать больше усилий. «То и дело, когда приходится выкладываться из последних сил, у меня возникает вопрос: стоит ли это все такой боли? – признается он в записи в дневнике, сделанной после особенно тяжелой победы в октябре 1971 года. – Все, что я могу сказать: хорошо, если да».
Этот фундаментальный вопрос: «Как сильно я этого хочу?» – красной нитью постоянно мелькает и в записях, и в выступлениях Пре. Он выдает внутренний страх и отвращение к неизбежно жестокой стороне большого спорта. И тем не менее Пре постоянно по доброй воле помещает себя в ситуации, где снова всплывает этот вопрос, потому что ему еще более страшна и ненавистна мысль о том, чтобы оказаться побежденным. Сестра Пре Линда сказала о нем: «Он так же страдает от страха и боли, как все мы. – И добавила: – Но от всех остальных его отличает то, что, несмотря на эти боль и страх, он нарочно говорит: “А ну давай!”».
Пре был очень силен внутренне – и никто не сомневается в этом, – однако его сила была вовсе не непрошибаемостью супермена, равнодушного к страху и боли, – она приняла форму достойного отказа принять в себе и позволить ту слабость, которая характерна для любого из нас. «На самом деле, насколько крут Стив Префонтейн? – задавал он вопрос сам себе в интервью для Track & Field News. – Когда он готов, то крут чрезвычайно. А когда не готов, то не очень».
Быть готовым для него означало утвердительно ответить на роковой вопрос «Оно того стоит?». Пре понял, что результаты зависят от того, что это соревнование для него значит. Хотя Пре проигрывал редко, еще в самом начале своей карьеры бегуна он понял, что победа – это не просто награда, окупающая весь страх и боль. Скорее это попытка познать себя.
«Часто спрашивают: зачем вообще заниматься бегом? – писал он в своем школьном сочинении. – Зачем каждый день выворачиваться наизнанку? Какая логика в постоянном самоистязании, в стремлении стать лучше, эффективнее, круче?» И дальше он сам отвечает на эти вопросы. «Ценность в том, что ты узнаешь про себя. В ситуациях такого рода становятся видны все твои качества – такие, о которых ты мог не подозревать раньше».
Бег позволил Пре не только понять, кто он такой, но и разобраться, кем и каким он хотел бы стать. И Пре открыл это не только для себя, но и для других: он хотел бы стать внутренне сильным. Для Пре отвага – не просто признак тупого мачо. Это высший принцип. Он презирал распространенную у бегунов тактику «отсидеться и выстрелить», то есть бежать за спиной у лидера до последних метров и выиграть рывком на финише. Пре презирал себя за те редкие случаи, когда ему не хватало отваги сделать соревнования «честными» от старта до финиша, и неоднократно публично набрасывался на бегунов, обошедших его благодаря такой «трусливой» стратегии.
В январе 1975 года Пре в компании с другими 19 бегунами пригласили пройти психологические и физиологические тесты в Куперовском институте аэробики в Далласе. Он шокировал психологов своим утверждением, что участвует в забегах не для того, чтобы побеждать, но чтобы узнать, у кого «крепче дух». После чего ему предложили пройти тест на максимальное потребление кислорода. Этот тест больше всего походил на одиночный забег на беговой дорожке, только его время не ограничивалось. В таком варианте он становился более чистым тестом на крутизну, чем обычный забег. Атлет должен был продолжать бежать, постоянно увеличивая скорость, пока больше не мог переносить страдания и добровольно не прекращал эксперимент. Показатель Пре – 84,4, с ним он оказался лучшим в своей группе. До сих пор этот показатель остается одним из высочайших среди зафиксированных у бегунов.
