Блитцен насмешливо фыркнул. Я проверила барометр надежды, стрелка которого прочно держалась на отметке «Удивительно надёжно». Запрыгнув в сани, я взяла поводья и принялась наблюдать, как медленно сокращается очередь. Наконец последний эльф исчез за дверями Мастерской, и вскоре оттуда вывалился Отец Рождество с мешком, перекинутым через плечо. Когда он подошёл, я вручила ему поводья и начала спускаться в снег.
– Амелия, ты куда? – удивлённо спросил Отец Рождество. – Оставайся, мне нужен второй пилот.
– Разве ты не помнишь, что случилось, когда я в прошлый раз управляла санями?
– Помню. Но Капитана Сажи здесь нет. Мэри обещала, что позаботится о нём. Смотри!
Он помахал Мэри. Она стояла на Оленьем лугу вместе с Нуш, Занудником, Малышом Мимом и Отцом Топо и крепко держала Капитана Сажу.
Эльфы, которые пришли проводить Отца Рождество, теперь толпились вокруг саней. Увидев среди них Кипа, я запаниковала.
– Может, ты возьмёшь вторым пилотом кого-нибудь другого? Например, Кипа. Он управляется с санями лучше всех в Эльфхельме.
Кип услышал меня, улыбнулся и покачал головой.
– Думаю, лететь должна ты, Амелия. Я ошибался на твой счёт. И хочу попросить прощения.
Я села в сани.
– На самом деле, – вдруг сказал Отец Рождество, – ты вполне можешь быть и первым пилотом.
– Что? – Я не поверила своим ушам.
Отец Рождество протянул мне поводья.
– Давай, Амелия. Покажи, на что ты способна.
– Но…
Растерянно оглянувшись, я заметила в толпе Мерцалку. Она улыбалась и показывала мне поднятые вверх большие пальцы. Рядом с ней стояла Снежинка. А неподалёку – Отец Водоль, до того мрачный, что эльфы обходили его стороной, боясь заразиться дурным настроением.
– Амелия, у тебя получится! – крикнула Мэри.
Я посмотрела на барометр надежды, закрыла глаза и изо всех сил поверила в то, что всё будет хорошо.
– Вперёд, Блитцен! – крикнула я. – Вперёд, Резвая! Скакун, Танцор, Гроза, Купидон, Вихрь, Комета! Полетели!
Толпа расступилась, пропуская нас, и мы помчали по заснеженному лугу к покрытому льдом озеру. Вскоре дробный стук копыт сменился тишиной – мы оторвались от земли. Натянув поводья, я направила оленей к Очень большой горе.
Целый мир расстилался под нами. Невидимые и беззвучные, мы летели в ночном небе – два человека, которые не принадлежали ни одному месту на земле.
Отец Рождество.
И я.
Последняя улыбка
То Рождество навсегда осталось в моём сердце.
Отец Рождество так и не забрал у меня поводья. Я правила санями до самого конца, и олени – даже Блитцен – вели себя на редкость примерно. Детям и родителям этот праздник запомнился следами на ковре возле камина. Если верить письмам, которые Пиппин поймал в следующем году, многие поначалу решили, что это грязь, но потом принюхались и поняли, что они пахнут шоколадом.
На следующий день эльфы и кролики впервые за много веков встречали Рождество вместе. Странно было наблюдать, как они сидят рядышком, пируют и подпевают «Бубенцам», которые исполняют свои хиты: «Бубенцы звенят», «Герой в красном полушубке» и, разумеется, классику на все времена – «Олень над горой». Это был поистине чудесный день – и он стал первым в череде не менее чудесных.
Кролики прятались в подземном лабиринте до самой Пасхи, потому что там, внизу, было теплее. Но эльфы часто наведывались к ним. Первую субботу каждого месяца единогласно объявили Диско-днём цветных червяков. «Звенящие бубенцы» играли вместе с кроличьей группой «Отнорки» и громогласным трио «Уши судьбы», которое организовали кролики, сторожившие нас в темнице. Все плясали и веселились. Впрочем, даже после Пасхи кролики предпочитали больше времени проводить под землёй.
Вам, наверное, интересно, что случилось с шоколадом, похищенным из банка. Что ж, его вернули на место, и счастливые эльфы наконец получили зарплату. А Шоколадный банк стал производить в три раза больше шоколада. Львиная его доля доставалась кроликам. Они не покладая лап трудились в художественных студиях на месте тайной типографии Отца Водоля, изготавливая шоколадные яйца любой величины.
Отца Водоля не посадили в тюрьму, поскольку Отец Рождество не думал, что из этого выйдет толк. За домом на Очень тихой улице теперь пристально наблюдали. Отца Водоля заставили закрыть «Снежную правду» – впрочем, её и так больше никто не хотел читать – и назначили Главным упаковщиком рождественских подарков. Он сидел в отдельной комнате в Мастерской игрушек и заворачивал подарки. Отца Водоля эта работа ужасно злила, потому что липкая лента вечно запутывалась в его чёрной бороде.
Мэри продолжала разрабатывать маршрут для ежегодного кругосветного путешествия Отца Рождество. Кроме этого, она открыла кафе на месте бывшего «Фи́гового пудинга» и назвала его «Волшебные пироги Матушки Рождество». Вскоре оно стало самым популярным в городе. Любовь Мэри к Отцу Рождество со временем только росла, и это было абсолютно взаимно. А щёки её с каждым днём становились всё румянее от счастья.
Воздух снова полнился надеждой. Северное сияние горело неизменно ярко. А письма Отцу Рождество всегда добирались до вершины горы.
Да и у меня в жизни всё наладилось. Ещё как наладилось!
Эльфы больше не шептались за моей спиной, а я не чувствовала себя незваным гостем. Эльфхельм стал местом, где рады и людям, и кроликам. В школе дела тоже пошли на лад. Матушка Бубенец и другие учителя меня зауважали, а Колумбус даже поручил особое задание – написать новую историю Эльфхельма, в которой будет правда и только правда о кроликах. Мерцалка со Снежинкой стали моими друзьями и больше не смеялись надо мной на уроках свистопляски.
Работая на «Ежеснежник», я в конце концов смогла оплатить ремонт «Снежной бури». Мы с Кипом даже немного подружились. Во всяком случае, иногда мы болтали и сравнивали истории нашего похищения. Я выиграла соревнования по санному спорту среди юниоров (речь, конечно, идёт о летающих санях) и с гордостью носила свой значок.
Благодаря моей статье о Пасхальном кролике и Отце Водоле продажи «Ежеснежника» взлетели до небес. Нуш назначила меня главным корреспондентом по делам кроликов, и моё интервью с Пасхальным кроликом единогласно признали «самым душераздирающим чтением года».
Жизнь текла своим чередом. Рождество приходило и уходило, годы сменяли друг друга. Отец Рождество трудился в Мастерской игрушек, Мэри пропадала в кафе, а я корпела над уроками и статьями для «Ежеснежника» – однако ничуть не страдала, поскольку освоила искусство эльфийского «корпения», которое ни капельки не похоже на человеческое.
