Услышав это, Мэри яростно замотала головой – я даже испугалась, что она отвалится.
– Не говори глупости, Амелия. Ты ходишь в школу. Тебе одиннадцать лет, ты ещё слишком мала, чтобы работать.
Я пожала плечами.
– Я с восьми лет чистила самые грязные дымоходы Лондона. Я создана для работы. Пойду к Кипу и спрошу, не нужна ли ему помощь в Школе санного мастерства.
Отец Рождество устало вздохнул.
– Я же говорил, Кип странный. Он предпочитает работать один.
– Помню. Но, может, он разрешит мне убираться в школе, когда его нет?
– Думаю, пока тебе лучше держаться от него подальше.
Капитан Сажа запрыгнул ко мне на колени и громко замурчал. Он чувствовал: что-то не так. Я откусила от морошкового пирога, который уже остыл, но все равно был невероятно вкусным. Увы, сейчас меня это ничуть не утешало. Горькое чувство вины отравляло каждый кусок, затмевало любую радость, даже радость морошкового пирога.
– Значит, снова начну чистить дымоходы, – угрюмо сказала я.
Глаза Мэри расширились от ужаса.
– Чистить дымоходы? Амелия! Ты делала это в прошлой жизни, от которой тебя спасли!
– И всё же трубочист из меня был неплохой. В эльфийских делах я не мастак, а как дымоходы чистить, знаю прекрасно. К тому же это было не так плохо. Уж всяко лучше, чем в работном доме.
Теперь и Отец Рождество замотал головой.
– Нет, Амелия, ты не можешь.
– Почему? – набычилась я.
– Ты видела, какого размера дымоходы у эльфов? Ты туда просто не пролезешь.
Тут он был прав. Эльфийские дымоходы – так же, как эльфийские дома и вообще всё эльфийское, – были куда меньше человеческих.
– Ты никак не пролезешь по эльфийскому дымоходу. А если и пролезешь, то застрянешь там намертво.
– А ты пролезаешь в любую трубу, – напомнила я.
– Но, как правило, в эльфийские я не суюсь. К тому же я – другое дело. На меня наложили чудовство.
– Так почему нельзя зачаровать и меня? – спросила я.
Будучи самым неволшебным существом в Эльфхельме, я чувствовала себя ужасно. Даже Капитан Сажа был волшебнее меня – просто потому что был котом, а коты по определению существа волшебные.
– Ты знаешь, почему, Амелия. Чудовство применяют к тем, кто умер – или находится при смерти. Оно возвращает к жизни. Нельзя просто так зачаровать кого-то. Чудовство – это магия истинной надежды. Её не подделаешь. К тому же это очень рискованное волшебство.
– И если на тебя наложат чудовство, это ещё не значит, что ты сама обретёшь способности к магии, – напомнила Мэри. – Меня зачаровали почти год назад. Я хожу на занятия по чудовству каждую неделю – и до сих пор не научилась ни над полом парить, ни предметы силой мысли двигать, ни время останавливать. Посмотри на эти несчастные снежинки!
Мы окинули взглядом разбросанные украшения и захихикали.
– Мне даже свистопляска не даётся! – хохотнула Мэри, и Отец Рождество ласково накрыл её руку своей.
– Ты научишься, милая. Всему своё время.
Мэри вздохнула и посмотрела на меня.
– Амелия, ты и безо всякого чудовства волшебная девочка.
Теперь настала моя очередь вздыхать. И я отнеслась к этому со всей ответственностью.
Пока я вздыхала, в глазах Отца Рождество заплясали весёлые искорки.
– Знаю! – воскликнул он. – Ты можешь работать в Мастерской игрушек.
– В Мастерской игрушек? – недоверчиво моргнула я.
– Да. В субботу. Причём не в какую-нибудь субботу, а в субботу перед Рождеством. За неделю до Рождества каждый эльф в Мастерской получает две сотни шоколадных монет в день.
– А что, если у меня не получится?
Отец Рождество расхохотался, будто ничего глупее в жизни не слышал.
– Разумеется, получится!
– Но в школе все мои игрушки прямиком отправляются в мусор.
Отец Рождество махнул рукой, словно мои тревоги были надоедливой мухой, которую можно отогнать.
– Ты удивишься, но в Мастерской игрушек делают не только игрушки. Там всем найдётся занятие. И тебе что-нибудь подберём.
Я улыбнулась. Отец Рождество не развеял мои страхи до конца, но я хотела во что бы то ни стало доказать, что тоже могу быть полезной.
– Хорошо, – кивнула я. – Когда начинаем?
– В Самый Ранний Час, – ответил Отец Рождество. – Любимое время эльфов.
– Но я же не эльф! – чуть было не воскликнула я, но сдержалась.
А потому сказала это про себя.
Величайшее волшебство
Итак, в субботу незадолго до Рождества, в Самый Ранний Час, я вошла в Мастерскую игрушек, построенную из пряничного теста повышенной прочности. Прежде я никогда здесь не бывала и потому с восхищением оглядывалась по сторонам. В просторном помещении в поте лица трудились сотни эльфов.
Отец Рождество устроил мне экскурсию по Мастерской. Сперва мы прошли мимо большого круглого стола, за которым эльфы шили плюшевых мишек, оленей и щенков. Я с восторгом и опаской наблюдала за тем, как иголки так и мелькают у них в руках. Отец Рождество заметил, что я слегка побледнела.
– Не волнуйся, плюшевые игрушки ты шить не будешь, – успокоил он меня. – Этим занимаются самые опытные мастера Эльфхельма. В преддверии Рождества они шьют по тысяче плюшевых мишек в час. Каждый!
Он выразительно поднял палец, и мы пошли дальше.
На следующем столе стояла гигантская красная печатная машинка. Сидевший за ней эльф старательно нажимал на большие зелёные кнопки. Из машинки то и дело вылетали разные книги, которые ловили другие эльфы.
– Книга – лучший подарок, – наставительно произнёс Отец Рождество. – Остальные подарки с ней даже рядом не стоят.
Я заметила, как из машинки вылетел «Оливер Твист» Чарльза Диккенса – книга моего любимого автора, с которым я в прошлом году познакомилась лично. Эльфа в круглых очках схватила книгу, открыла её и принялась читать.
– Вот это я могу, – сказала я, наблюдая за тем, как эльфа переворачивает страницы, проверяя, не закралась ли в текст ошибка. – Эта работа мне идеально подходит и выглядит…
Я хотела сказать «не слишком сложной», но тут заметила, с какой скоростью читает эльфа. В жизни не видела, чтобы кто-то читал так быстро! Страницы под ловкими пальцами шелестели без остановки; эльфа стремительно скользила взглядом по строкам, и колпак то и дело норовил свалиться на пол – так сильно она мотала головой вверх-вниз.
