Я снова позвала его:
— Родерик!
На этот раз он услышал меня. Он обернулся. Он сказал:
— Да? — а потом: — Джанет!
В его голосе прозвучало изумление, но меня это совершенно не удивило. Представляю себе, как я тогда выглядела: бледная, точно смерть, дрожащая, мокрая и грязная, глаза все еще туманятся отчаянием и страхом.
Если бы он не сделал навстречу мне два больших шага и не схватил меня за руки, я бы упала. Он стащил меня вниз, на ровное место, и прислонил спиной к теплому камню. Я закрыла глаза, и тут же у меня перед глазами поплыли красные, фиолетовые и золотые круги. Живительное солнечное тепло омывало меня большими волнами, и в этих волнах я стала успокаиваться и дышать спокойнее. Наконец я открыла глаза и взглянула на Родерика.
Он стоял, глядя на меня, и в его голубых глазах я снова увидела это столь пугающее меня сострадание. Зная теперь, что оно означает, я была не в состоянии смотреть ему в глаза. Я отвернулась и стала снимать мокрые ботинки и расстегивать плащ, который упал с моих плеч и улегся мокрой кучей на камне. Блузка у меня была слегка влажной, и сильная жара стала согревать мне плечи.
Тогда Родерик заговорил:
— Вы не… знали?
Я кивнула.
Он медленно произнес с непонятной интонацией:
— Я говорил вам, что никто не причинит вам зла. Мне не стоило этого говорить. Это было…
— Едва ли это имеет значение, — устало перебила его я. — Хотя не понимаю, почему вы решили, что после того, как мы разошлись, Николас постесняется сделать со мной что-нибудь плохое.
Левой рукой я касалась горячего камня. На безымянном пальце был ясно виден белый след от обручального кольца. Я продолжила безжизненным голосом:
— Зря я пыталась защитить его, хотя и подозревала. Теперь я это понимаю. Нельзя отказываться от своих принципов. Особенно когда люди… преступники.
Мой голос сник, и я замолчала. Родерик отвернулся, устремив глаза на далекие пики Куллина, плывущие над облачным озером.
— Зачем вы это делали?
Я глупо заморгала.
— Что делала?
— Защищали… его.
Голос Родерика слегка изменился; кажется, в нем появилось облегчение. Поколебавшись, я честно ответила:
— Потому что я его жена.
Он быстро повернул голову.
— Разведенная.
— Да. Но… но иногда это не имеет значения. Я хочу сказать, что существует долг…
Он произнес хриплым голосом:
— Долг? К чему говорить о долге, когда вы имеете в виду любовь?
Я ничего не ответила.
— Вы ведь любите его?
— Наверное, да.
Какое-то время он молчал. Потом внезапно спросил:
— Что произошло внизу? Как вы узнали?
— Он искал меня в тумане. Он звал меня. Я узнала его голос.
— Он звал вас! Но ведь…
— Когда опустился туман, я рыбачила с Дугалом Макри. Дугал пошел за удочкой, и я услышала звуки борьбы. Должно быть, Дугал был сбит с ног, потом он… Николас… стал искать меня. Но Дугал пришел в себя и побежал за ним. Они оба носились среди тумана, а я убежала и заблудилась. И тогда… и тогда…
— Да?
— Я услышала, как он идет по болоту и зовет меня. Вернее, не зовет, а только шепчет. Наверное, он убежал от Дугала и отправился на поиски меня. А кричать громко он не мог, потому что Дугал его бы услышал.
— Должно быть, он понял, что вы догадались, кто… кто… он.
Я вздрогнула.
— Да.
Родерик всмотрелся в густую пелену, покрывшую долину.
— Значит, Друри внизу. В тумане?
— Да.
— Как далеко?
— Не знаю. По-моему, прошло всего несколько минут…
Он так резко повернулся ко мне, что я удивилась.
— Пойдемте, — почти грубо сказал он. — Надо выбираться отсюда. Надевайте ботинки.
Схватив меня за руку, он поставил меня на ноги.
— Вниз? — засомневалась я. — Может, подождем, пока немножко прояснится? Он…
— Вниз? Конечно нет. Мы пойдем вверх.
— Господи, вы о чем?
Родерик радостно рассмеялся:
— «Если б вновь тех высей мог достичь я…»
Он поднял мой плащ и встряхнул его. Что-то со звоном ударилось о камень и, сверкая, откатилось в сторону.
— Не задавайте вопросов, Джанет. Делайте, что я вам говорю. Что это?
— Ой! — закричала я, наклонившись. — Это брошка Хизер!
— Брошка Хизер? — произнес Родерик с сомнением, причем с таким сомнением, что я удивленно посмотрела на него.
— Да. Я нашла ее вчера под этим ужасным выступом. Я думала, что это брошка Роберты, но Дугал сказал…
И снова голос мой дрогнул и затих. Я стояла с брошкой в руке и глядела прямо в глаза Родерику.
— В первый вечер моего пребывания здесь, — медленно выговорила я, — вы рассказали мне об убийстве Хизер. Вы упомянули о кучке ее драгоценностей, найденных на выступе. Браслет, сказали вы тогда, и брошка, и… другие вещи. Но брошки не было на выступе, когда девушку нашли. А так как брошку подарили ей только в тот день, в день ее рождения, вы не могли знать о существовании этой вещицы, если только сами не видели ее на Хизер. Если только вы сами не положили ее в кучку драгоценностей на выступе рядом с костром.
Где-то в небесной вышине пел жаворонок. Вокруг плыли над туманом безмятежные горы. Родерик Грант улыбнулся, голубые глаза его засверкали.
— Да, — ласково произнес он. — Конечно. Но как жаль, что вы вспомнили об этом, правда?
Глава 23
Блейвен
Мы стояли лицом друг к другу, убийца и я, выброшенные вместе на нашу гору Арарат посреди облачного потока; мы были одни над молчаливым миром в горах, где он уже послал трех людей на встречу со смертью.
Родерик все еще улыбался, но на лице его снова появилось сомнение, смысл которого я теперь поняла. Я нравилась ему, а он собирался убить меня. Он сожалел, но ему надо было убить меня.
На мгновение меня охватила восхитительная волна восторга, потому что теперь я знала все. Весь молчаливый, затянутый облаками мир заливали солнечный свет и песня жаворонка… а я знала, что преступно, глупо, жестоко ошибалась в Николасе. Минуты две я стояла, уставившись в безумные голубые глаза Родерика Гранта, думая не о том, что нахожусь наедине с маньяком-убийцей, а о том, что это не Николас, это не Николас…
Родерик печально произнес:
— Я очень сожалею, Джанет. Правда, сожалею. Слыша ваш разговор с Дугалом у реки, я понимал, что рано или поздно вы вспомните об этом. Я действительно не хотел, но теперь мне, разумеется, придется вас убить.
