Сначала мы ели молча. Пузырящийся поток бежал у наших ног, нырок с криком летал над рекой. Серебристой дугой рыба выпрыгнула из воды.
— Как раз там, где я рыбачила, — пробормотала я. — Я, наверное, несколько раз забрасывала удочку прямо над ней и так ее и не поймала.
— Может, еще поймаете. Всякое бывает, — отозвался Дугал.
Такой ответ вряд ли можно было посчитать ободряющим, но я подумала, что в устах горца он звучит как похвала.
Дугал взглянул на небо.
— Вообще-то, слишком светло для рыбалки. Если бы подпустить чуточку тумана и убрать немножко света, было бы лучше.
— Жаль прогонять солнце.
— Когда рыбачишь, этого не замечаешь.
Мы молча закончили трапезу, потом Дугал достал свою древнюю трубку, а я полезла в карман за сигаретами. Когда мои пальцы коснулись останков помятой вчера пачки, я натолкнулась на что-то еще, металлическое и незнакомое мне.
Вспомнив, что это, я вскрикнула. Дугал вопрошающе посмотрел на меня сквозь облачко табачного дыма.
— Наверное, я должна отдать инспектору, — сказала я, вытаскивая из кармана руку с кварцевой брошкой. — Я забыла о ней. Это брошка Роберты и…
— Откуда она у вас?
Голос шотландца прозвучал грубо. Трубка упала в траву, и он схватил брошку с моей ладони. Он вертел ее и так и сяк в дрожащих руках.
— Откуда? Нашла ее вчера в горах, — неуверенно ответила я. — На осыпи близ Спутан-Дху. Я думала, мисс Саймс уронила ее там…
— Это вещица Хизер.
Голос у Дугала тоже был нетвердым.
— Хизер?
Растерявшись, я попыталась вспомнить, в каком месте я ее нашла. Да, верно, она лежала на осыпи под выступом, где обнаружили Роберту. Может быть, ее выронили или отшвырнули ногой от той маленькой кучки металлических предметов в углу?.. Я перевела взгляд на Блейвен, но увидела лишь клубы тумана, которые, словно поток дымящейся лавы, кружили вокруг склонов. Блейвен скрылся из виду, а позади в долине равномерно наступала на нас огромная стена дымки, постепенно стирая день.
— Я подарил ей эту брошку на день рождения, — произнес Дугал неестественно высоким и хриплым голосом. — В ту ночь она была на ней… — Еще с минуту поглядев на брошку, он вернул ее мне. — Пусть она лучше будет у вас, мисс. Отдайте ее инспектору и объясните, где вы ее нашли. Скорее всего, она ему не поможет, но…
Он смолк и наклонил голову, высматривая свою трубку. Когда он зажег ее снова, лицо у него опять стало спокойным, а руки перестали дрожать. Он обратил внимание на тихо надвигающийся туман.
— Рыбачить будет лучше, — отметил он и снова замолчал.
Солнце скрылось, а с ним исчезло и ощущение покоя, которое производили эти места. Из-за этой трогательной брошки кошмары, наводняющие прелестную долину, вернули меня к реальности. Мои собственные жалкие страхи и сомнения стали сгущаться во мне, как туман вокруг. Вот и противоположный берег скрылся из виду.
Казалось, что Дугал и я находимся в сердцевине клубящегося серого облака, на острове между грохочущей рекой и озером, чей неподвижный и печальный блеск мало-помалу превращался в серую пелену небытия.
Я вздрогнула.
— Как вы думаете, мистер Макри, может, нам лучше вернуться? Мне кажется, надо немедленно отдать брошку инспектору.
Он поднялся:
— Как скажете, мисс. Тогда я буду собирать удочки?
Я заколебалась.
Вероятно, все дело было лишь в этом жутком тумане, который затягивал долину, однако у меня внезапно возникло острое желание уйти отсюда. Хватит убегать от своих страхов, пора взглянуть в лицо своим трудностям и успокоиться, какие бы неприятности ни грозили мне.
— Да, нам лучше вернуться, — наконец сказала я. — У меня есть и другие… причины, чтобы повидаться с инспектором. Откладывать больше нельзя. И потом, я не люблю туман.
— Даже в тумане мы не собьемся с пути, если пойдем вдоль берега. Не волнуйтесь из-за тумана. Потерпите минутку, пока я соберу удочки, и мы отправимся домой.
Он двинулся вниз и, пройдя ярдов десять, исчез в тумане. Я потушила сигарету о холодный камень, с ожиданием глядя на серые клубы, в которых растворился Дугал. Надвигающееся облако стало еще ближе, оно было на вереске, на камне, на бормочущей воде.
Первым меня предупредил нырок. Он вылетел из тумана и с тревожным криком понесся вверх по течению. Сердце у меня подпрыгнуло и заколотилось в груди.
Потом пелену тумана прорезал крик. Ругательство. Раздался неясный звук, будто кто-то задыхался. Неприятный шум падения. Громко закричал Дугал:
— Девочка! Беги!
Я услышала чье-то запыхавшееся после бега дыхание, клокотание в сдавленном горле; снова глухой звук; и наступила тишина.
Глава 20
Губительная пустошь
Естественно, я закричала. Мой панический крик был подобен блеснувшему в тумане яркому ножу. Но серые клубы заглушили мой вопль; кружа вокруг, они цеплялись за меня и указывали пальцами, а я, спотыкаясь, бежала на голос Дугала.
Я вовсе не смелая. Мне было очень страшно, от холодного ужаса меня тошнило. Но мне кажется, что нормальный человек не способен убегать, если на его друга напали.
Я скакала вперед, спотыкаясь и оступаясь. Через пять ярдов я перестала что-либо видеть, так как оказалась в тумане, который окутал вересковую пустошь. Исчез даже берег реки, а при быстром беге можно было сломать лодыжку или, в лучшем случае, упасть в воду. Я выставила вперед руки, наивно стараясь идти на ощупь, словно пыталась раздвинуть бледные покровы тумана. Нырнув в него, я прошла еще четыре ярда, потом ступила в пустоту и упала в вереск, приземлившись на четвереньки.
И только тогда я заметила, что стоит абсолютная тишина. Звуки борьбы прекратились. Даже река, отрезанная от меня берегом, молчала в тумане. Трясясь от страха, я поползла к ней, цепляясь за мокрый вереск и пялясь в пустоту широко раскрытыми, ничего не видящими глазами. Я поворачивала голову в стороны, слепо покачивая ею, наподобие новорожденного зверька, обнюхивающего воздух.
Вокруг меня еще больше сгустился туман, сбивающий с толку, затмевающий сознание, и я уже не понимала, где находится река, где раздавались звуки борьбы и где сейчас убийца.
И тут я услышала его дыхание.
Потом раздался тихий звук шагов. Вода плеснула о берег; жесткая осока прошуршала и смолкла. Тишина.
Он находился впереди и справа. В этом я была уверена, но как близко?..
Теперь дыхание определенно раздавалось позади меня. Моя голова повернулась рывком, растягивая шейные мышцы, словно тугую веревку. От напряжения я все шире раскрывала глаза, во рту пересохло от страха. Я так крепко вцепилась в вереск, что мне показалось, что преследователю слышен треск моих костей.
