И он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь покачала головой:
— Не знаю. Я только вчера приехала. И все, что мне известно, уже сообщила вам. Но почему вы не знали, что они уехали? Столько времени прошло… они что, не писали?
— Я был за границей. Мотался повсюду, вот и потерял связь. Я только что вернулся. — Он осмотрелся по сторонам. — Конечно, я заметил перемены, но решил, что дом отремонтировала старая леди… для родителей. Но скорее всего, она сделала ремонт только после их отъезда — специально чтобы сдавать. Прежде здесь мало чего было.
Он бросил взгляд в угол, где стоял медный котел, потом перевел взгляд на дверь, откуда падал свет на блестящие покрытия и новые шкафы. Затем пожал плечами:
— Да, здесь хорошо потрудились. Сначала я и не заметил… Так был рад, что наконец дома.
— Охотно верю. Вы сказали, что вам было известно, что миссис Хэмилтон умерла?
— Да, узнал совершенно случайно. Я сел на корабль в Фаарсэе — это островок к югу от Малла, — и там мне и рассказали о миссис Хэмилтон. Но родителей моих там не знают, поэтому никто мне и не сказал, что дом сдан.
— Я… понимаю. Что ж, я сожалею, что вам пришлось узнать эту новость таким образом.
Пауза. Да и не о чем было больше говорить. Вода из раковины все продолжала капать, и на полу образовалась лужа. Он был таким бледным и, как мне показалось, усталым и потерянным, что я произнесла решительным голосом:
— Давайте чайник. Вам, несомненно, нужно выпить чего-нибудь горячего. Да и мне это не повредит.
Я отнесла чайник в другую кухню и, поставив его на плиту, зажгла под ним огонь.
— Что вы предпочитаете? Кофе? Чай? Какао? Крепких напитков у меня еще нет. А вы пока снимите куртку и разожгите огонь.
Так он и поступил. Мокрую одежду он бросил в угол у двери.
— Храни Господь этот дом. Как хорошо, что вы так спокойно восприняли мой визит. Простите, если напугал. А уголь хранится там же, за дверью?
— Да, но я немного уже принесла, он в ведре; есть еще сухой торф. Вы, наверное, умеете разжигать торф? Научите меня. Так что насчет какао?
— Лучше кофе, пожалуйста. Растворимый вполне сойдет. Спасибо.
Он вернулся в кухню-столовую с ведром торфа в одной руке и с большим металлическим цилиндром в другой.
— Конечно, научу, но разве с этим вы не справитесь?
— Это что? Паяльная лампа? Вот здорово! А где она была?
— В шкафу. Мы ею редко пользовались. Но она вполне надежная.
Поставив паяльную лампу около камина, он встал на колени и начал насыпать в холодный очаг торф и уголь. Чайник закипел, я приготовила для гостя кофе и понесла кружки к столику у камина.
— Вам с сахаром? А он и вправду разгорится?
— Да, пожалуйста. Да, скоро он будет отлично полыхать. Здесь всегда получается хороший огонь. Камин перестроили, но труба осталась прежняя, поэтому будет тепло. Вот увидите.
— Кстати, вы, наверное, есть хотите? Боюсь, что у меня сейчас…
— Нет-нет, спасибо. Хватит и кофе. К тому же у меня с собой кое-что имеется.
Забрав у меня кружку, он вынул из кармана флягу и вылил из нее часть содержимого себе в кофе. Потом он протянул флягу мне, но я отказалась. Загорелся торф, и потянуло теплом. Меня охватило чувство, будто я еще сплю и вижу странный сон: сижу у камина напротив незнакомца и пью какао. Так вкусно и так тепло.
— Меня зовут Роза Фенимор, — представилась я. — Я из Кембриджа.
— А меня Ивэн Макей, я с Мойлы, но в последний раз я здесь был давным-давно. А вы отлично с собой справляетесь, Роза Фенимор. Другая бы спустилась вниз, вооружившись кочергой.
— Возможно, я бы так и поступила, но дело в том, что я жду брата. Правда, когда он приедет, неизвестно. Я была такая сонная, что мне и в голову не пришло поразмыслить, каким образом ему удалось сюда добраться. — Я глянула на окно. — Вы действительно приплыли сами сюда в такую ночь?
— Почему бы и нет? Огибать мыс Горн гораздо труднее. — Он засмеялся. — Должен признаться, было скверно, когда я сюда шел, — ветер чуть не скинул меня со скалы в море.
— Со скалы? На мысе? Значит, вы не со стороны бухты Выдр?
— Нет. Когда такой ветер да еще прилив, очень сложно подойти к берегу на судне. На полпути отсюда до Большого дома — дома Хэмилтонов — есть маленькая бухта. Там можно пришвартоваться в любую погоду, к тому же она недалеко от дома.
Последнее слово прозвучало странно в этой крошечной комнате, где уютно горел огонь и дождь стучал в окна. Я пила какао, размышляя над тем, как и когда мне удастся отделаться от него. И удастся ли вообще. Черные, будто дыры, окна заливала вода, а время от времени двери и рамы дрожали так, словно дом подвергался штурму. Я даже бродячую собаку не выгнала бы на улицу в такую ночь.
А этот человек, по всей очевидности, до сих пор считал этот дом своим. Что ж, Роза Фенимор, пора тебе подумать и о другом. У меня есть, по крайней мере, три подруги, которые предложили бы этому несомненно привлекательному молодому человеку провести ночь на диванчике. А одна из них наверняка подумывала бы, а не пригласить ли его наверх…
Он что-то говорил о доме Хэмилтонов: задал какой-то вопрос.
— Простите? — переспросила я.
— Я спросил, были вы уже там?
— Нет.
— Обязательно побывайте. Через скалы туда ведет отличная тропа. И остров с башней стоит посмотреть. Там и бухта красивая, закрытая со всех сторон. На лодке туда можно доплыть в любое время, кроме отлива, но там любопытно, а в такую погоду… Кстати, я привязал судно в укромном местечке у Срединного Дома — так называется бухта, — а потом пошел к Тагх-на-Туир. То есть к дому Хэмилтонов.
— Я знаю.
— Хотелось еще раз побывать там. — Он наклонился, чтобы подкинуть торфа в огонь. — Хотя я и знал, что там никого нет. Даже, если бы мне этого не рассказали, я бы все равно все понял сразу. Она всегда плохо спала и читала по ночам. Так странно видеть, что в окнах темно и занавески до сих пор не спущены… Наверное, я только в этот момент осознал до конца, что ее больше нет. Тагх-на-Туир был для меня, по сути, таким же домом, как и этот. Даже больше. Когда я был мальчишкой, я постоянно там торчал.
— Миссис Макдугал… нет, кажется, Арчи Макларен… сказал мне, что ваш отец ухаживал там за садом.
— Мой отчим, — вновь уточнил он. — Меня усыновили. А вам этого не рассказывали? Это ни для кого не было секретом. Да, он работал при Доме, и мама тоже. Но у них… у полковника с миссис Хэмилтон… не было родных, только брат за границей. И они обращались со мной как с родным сыном или, точнее, внуком. Полковник сам научил меня стрелять, и я всегда ходил с ним на рыбалку. Они так относились ко мне, что я иногда думал…
Он запнулся. Голубые глаза вспыхнули, потом он отвернулся.
