Но Ангелос так, кажется, не считал. Он засмеялся:
— Да, Майкла убил я. А теперь убью и тебя, малютка-братец. В твоей стране мужчин не учат быть мужчинами. Здесь же все иначе.
Саймон очень медленно продвигался к нему, шаг за шагом.
— И как же ты убил моего брата, Ангелос?
— Свернул ему шею.
С удивлением я увидела, что грек отступает. Он, как обычно, наклонил голову. Его сплошь черные глаза сузились от солнца. Быстро мигнув два раза, он мотнул головой, словно бык, у которого болят рога. Потом медленно и чуть боком отступил на шаг назад…
Сначала я решила, что он хочет, чтобы Саймон отошел в сторону — не находился между ним и солнцем. Мимолетно я удивилась: почему он дает противнику передышку? Но тут будто свет вспыхнул во мраке, и меня осенило, чего он хочет. Я вспомнила, что на куртке лежит пистолет, о котором Саймону неизвестно.
Каким-то образом мне удалось сдвинуться с места. Приподняв с разрыхленной земли свое тело, походившее на матрас, набитый глиной, я перекатилась и, скрючившись, одним судорожным движением, словно рыба, дернулась вперед и схватила болтающийся рукав куртки как раз в ту минуту, когда Ангелос, неожиданно сделав быстрый шаг в сторону, нагнулся за пистолетом.
Но рукав был у меня. Я тянула его изо всех сил. Куртка зацепилась за камень, порвалась, а затем пошла. Словно ракета, взметнулся вверх фонарик и ударил о камень близ моей головы. Высоко взлетел пистолет и, описав широкую дугу, упал на каменную груду в трех ярдах поодаль. И исчез из виду. Мало того, он ухитрился стукнуть грека по руке, когда тот попытался поймать его на лету. Ангелос выругался, пнул меня ногой и тут же грохнулся прямо на валун, так как Саймон, словно паровой молот, врезал ему.
Таким образом, Саймон получил преимущество. Грек, несмотря на то что упал прямо на камень, ухитрился предплечьем блокировать удар, направленный в горло, и одновременно локтем попасть Саймону в нижнюю часть живота. Я увидела, как боль пронзила Саймона, точно разорвавшийся снаряд, и он отпрянул от грека, который одним рывком оторвался от камня, как от трамплина, и бросился на противника. Губы Саймона залило кровью. От следующего удара у него откинулась голова; казалось, грек сломал ему шею. Саймон упал, но при падении ему удалось зацепить ногой Ангелоса за коленку, и тот по инерции движущегося тела с грохотом стал падать прямо на него. Но Саймон успел откатиться в сторону и оказаться сверху. Грек выбросил вперед ногу, промахнулся и нацелил Саймону в шею резкий рубящий удар ребром ладони. Саймон ударил его по горлу, и оба, крепко сжав друг друга, стали кататься по земле, взметая пыль, которая клубилась вокруг них, словно из грибов-дождевиков.
Я ничего не видела и не понимала… Ангелос на спине, а Саймон сверху, пытается заломить ему руку за спину; грек же лупит и лупит его по лицу; и хотя удары короткие и не очень сильные, изо рта Саймона хлещет кровь. Вдруг колотящий кулак разжался, пальцы вцепились Саймону в щеку и скользнули по ней, большой лопатовидный палец все тыкал и тыкал, добираясь до глаза…
Придерживаясь за камень, я с трудом поднялась на ноги. У него не получится… не стоит и надеяться… да, он моложе и умеет драться, но Ангелос такой огромный, к тому же он опытный убийца… Если бы я могла помочь… если бы только я могла помочь…
Покачиваясь, я нагнулась и трясущимися, словно листья на ветру, руками потянулась за камнем. Можно ударить его, как вчера… было бы чем… может, фонариком…
Пистолет.
Я отбросила камень и, всхлипывая, бросилась к каменной груде, той, куда улетел пистолет. Кажется, он упал сюда? Не видно. А может, сюда? Нет. Здесь… О боже, здесь…
Белая царапина на известняке указывала место, куда он упал… Дрожащей рукой я полезла в щель между камнями. Они царапали руку, но я почти не замечала боли. Все дальше и дальше я просовывала руку. И вот пальцы коснулись, чего-то холодного и гладкого… коснулись металла. Я никак не могла достать пистолет, пальцы скользили и скользили по нему. Соленые слезы разъедали дрожащие губы. Прижавшись животом к камням, я еще дальше просунула руку в сужающуюся щель. Жестокий камень драл кожу. Я почувствовала, что по запястью течет кровь. Пальцы мои тянулись все дальше, скрючивались, хватали. Поймала. Попыталась вытащить. Но теперь державшая за ручку пистолета рука была сжата, и я не могла вытащить ее обратно. Я безнадежно, глупо продолжала ее тянуть, крича от сильной боли, но достать пистолет я была не в силах…
Саймон отпрянул назад. Грек с силой рванулся в сторону, хватка его противника ослабла, и он, непонятно как, высвободился. На удивление быстро для человека его сложения он откатился в сторону и собрался вскочить на ноги. Я увидела, как его рука сжалась, готовясь схватить сильно зазубренный камень. Но Саймон оказался быстрее. Отпрянув назад, он тут же вскочил на ноги. Как только пальцы Ангелоса стиснули камень, Саймон прыгнул прямо на эти пальцы. От боли грек ужасно закричал, однако при этом успел взмахнуть ногой, метя Саймону в пах. Тот дернулся в сторону, и удар пришелся по бедру. Потом Саймон схватил Ангелоса за локоть; они закачались, закружились, и грек грохнулся на бок, как павший бык. Саймон, задыхаясь от пыли, снова повалился на него. Еще одна затрещина, потом болезненный хруст костей, затем Ангелос наверху, и кулак его падает вниз, как молот…
Разжав пальцы, я выпустила пистолет. Опустившись на землю рядом с каменной грудой, я начала разгребать камни беспомощными, дрожащими пальцами. Позади слышался шум борьбы, прерывистое кошмарное пыхтение и вновь крик. На это раз кричал, кажется, Саймон.
Камень под моей рукой поддался, я отбросила его в сторону и дернула следующий. Потом следующий. Потом глазам предстала куча сухой земли и щебня. Темной голубизной блеснул пистолет.
Отбросив еще один камень, я потянулась за пистолетом. Он лежал ко мне дулом. Я вытащила его наружу. Мне даже в голову не пришло, что брать оружие за дуло опасно. Просто выудила его и повернулась, держа в дрожащих как осиновый лист руках. Помню только, что удивилась, какой он тяжелый…
Я никогда прежде не держала в руках пистолета. Но стрелять, наверное, просто. Направить, куда надо, и нажать курок — это-то мне было известно. Попробую подойти поближе, и как только мужчины чуточку раздвинутся… если бы еще и пыль осела, чтобы было лучше видно… Значит, направить и нажать курок, и Ангелоса не будет — умрет в одно мгновение. Мне ни на минуту не пришло в голову, что убивать нехорошо. И я сделала несколько нетвердых шагов к дерущимся на земле людям…
Смешно, но идти было трудно. Земля подо мной качалась, пыль цеплялась за ноги, и пистолет был таким тяжелым, и солнце таким ярким, и видно мне было плохо…
Прижавшиеся друг к другу тела на земле шевельнулись — тот, кто был снизу, сделал титаническое усилие. Оба так сильно запылились, что я никак не могла понять, кто из них лежит лицом вниз с заломленной за спину рукой, а кто сидит на нем верхом, готовясь к последнему убийственному удару. Если бы они только раздвинулись и я бы увидела, кто из них Ангелос…
Верхний всем своим телом прижимал нижнего и одной рукой держал его за запястье заломленной руки, другой крепко обхватив ему шею. Хватка становилась все сильнее…
