Дельфийский оракул императору Юлиану
Саймон разбудил меня в начале седьмого. Услышав стук в дверь, я сонно ответила: «Войдите», и только потом сообразила, что это не гостиница и не горничная с чашкой чая. Слипающимися глазами я взглянула на дверь, она открылась. Саймон не стал входить, а позвал меня снаружи:
— Камилла!
— Что? А-а, это ты, Саймон. Чего тебе?
— Ты уже в состоянии подняться? Нам пора. Я сварил кофе на примусе, так что, если хочешь, одевайся и приходи.
— Ладно.
— Отлично.
Дверь закрылась. Уже совершенно проснувшись, я вскочила с кровати и стала быстро одеваться. Вершина горы Кирфис под лучами утреннего солнца напоминала цветущее абрикосовое дерево.
В комнате все еще стояла прохлада, что порадовало меня. Но ледяная вода из крана — из обоих кранов — такого удовольствия не принесла, хотя умывание в Дельфах вообще сущее наказание: своей жесткостью вода наводит на воспоминание о пемзе, и кожа становится такой же, словно после пемзы. Зато я окончательно проснулась и, полная предвкушения потрясающих событий, постучалась в дверь к Саймону.
— Входи.
Я обратила внимание на то, что он не старался понизить голос. Он, должно быть, заметил вопросительное выражение на моем лице, так как, оторвавшись от примуса, кратко сообщил:
— Даниэль час назад уехала.
— Да?
— Я проследил за ней до верхней дороги. Как она ехала по деревне, я не видел, но заметил джип, двигающийся по направлению на север.
— Значит, то ли в Итею, то ли в Амфиссу.
— Совершенно верно. Кофе?
— С удовольствием. Саймон, аромат — будто в раю. И булочки? Ты все предусмотрел.
— Зашел в булочную после отъезда Даниэль. Возьми сахар.
— Спасибо. Как ты думаешь, куда она поехала?
— Бог ее знает, да и какой смысл гадать. Может быть, в Итею за Димитриосом, хотя непонятно, почему он сам не забрал джип ночью. Ты как?
— Нормально, спасибо. А ты? Как твое плечо? Ты уверен, что остальное все в порядке?
— Абсолютно. Да и плечо, в общем-то, не болит. Готов на любые подвиги.
Он сидел на краю кровати с чашкой кофе в одной руке и с булочкой в другой, как всегда совершенно спокойный и невозмутимый.
— А ты? — спросил он. — Готова на подвиги?
Я рассмеялась:
— Ты не поверишь, но еще два дня назад я писала подруге, что со мной никогда ничего не происходит. Гёте где-то говорил, что лучше не обращаться к богам с просьбой, а то они могут ее выполнить. Я просила приключений, и, кажется, моя просьба исполнена.
Саймон не улыбнулся. Минуты две он молчал, явно обдумывая мои слова, потом серьезно произнес:
— Знаешь, вообще-то, не стоит брать тебя с собой.
Не спросив почему, я допила кофе и стала следить за солнечным лучом, который постепенно добирался до оконной рамы. Пролетела бабочка; взмахивая крылышками, она приникла к залитому солнцем камню. Крылья ее — черный в золотистую крапинку бархат — чуть трепетали.
Саймон сказал:
— Пойми меня правильно. Скорее всего, опасность нам не грозит, но денек предстоит тяжелый, особенно после вчерашнего. Единственная возможная угроза — встреча с Димитриосом, он наверняка будет там, но если поостеречься, то и ее можно избежать. Вряд ли он станет нас дожидаться. Он наверняка считает, что я приходил лишь помянуть брата и больше не вернусь туда.
— В любом случае я сказала Даниэль, что мы отправляемся на ярмарку в Ливадию.
— Ты так сказала? Молодец. А она, значит, интересовалась?
Я улыбнулась:
— Да, интересовалась. Напрямик спросила, куда ты сегодня собираешься. А я… наверное, я в принципе ей не доверяла, потому и наврала. — Я поставила чашку. — Думаю, ты прав и Димитриос не станет нас искать.
— Вот и отлично, — проговорил Саймон. — Ведь у него нет никаких причин думать, что мы вновь побредем туда. Он же не знает, что мне известно о существовании сокровища. Если бы Майкл что-нибудь такое нам написал, то я, по идее, давно бы уже приехал. Сигарету?
— Спасибо.
Он поднес мне спичку.
— Нет, — продолжал он, — я думаю, что Димитриос считает мою поездку паломничеством. Теперь оно закончилось. Так оно и лучше. Но все равно будем держать ухо востро. Если повезет, увидим, в чем там дело и при чем тут Найджел, а потом подумаем о подкреплении. С Димитриосом-то я сам справлюсь. А Найджела я просто отказываюсь опасаться. Даже если он и впутался во что-то из-за денег, на насилие ради наживы он не пойдет ни за что на свете. Во всяком случае, я так думаю.
— Я согласна.
— Правда, помимо этих двух есть еще и Даниэль. — Он снова ухмыльнулся. — Не стану уверять тебя, что я в состоянии «иметь дело» с Даниэль, но ее я не боюсь.
— Мы можем и ошибаться, — возразила я. — Возможно, кроме Найджела, там никого нет.
— Возможно.
Во время нашего разговора он засовывал в ранец свежие булочки, фрукты, шоколад, воду — спартанская пища, но для такого случая самая подходящая.
— Очень даже вероятно, что относительно Димитриоса и Даниэль мы ошибаемся, но в любом случае меня заботит то, что Найджел каким-то образом имеет отношение к «находке» Майкла. — Он бросил на меня взгляд. — Ты уверена, что цветы те самые?
— Абсолютно.
— Что ж, хоть в этом мы точно уверены. Нам ни черта не известно ни о Димитриосе, ни о Даниэль, но мы знаем наверняка, что Найджел во впадине был и что в тот вечер его сильно что-то беспокоило. К тому же Димитриос зачем-то залез в его комнату. Уцепимся за это, а там будь что будет. Ты готова?
— Да.
— Тогда пошли.
Утреннее солнце уже жарило вовсю, но скалы еще оставались холодными. Дорога, ведущая мимо кладбища, была широкой, и мы шагали рядом.
Саймон сказал:
— Если ты права, то я надеюсь, что мы встретим Найджела, выясним, что у него на уме, и вколотим чуточку смысла в эту глупую голову до того, как он успеет совершить что-нибудь непоправимое. А может, мы случайно… вот дорога к стадиону… случайно найдем пещеру.
У места, где от дороги уходила узкая тропинка, он задержался и подождал, когда я пройду вперед. Я остановилась и заглянула ему в глаза:
— А все-таки почему ты разрешил мне идти с тобой?
Во второй раз за то время, что я его знала, он вдруг растерялся. Он колебался, будто пытаясь найти слова.
Я продолжила:
— Допустим, тебе не хотелось брать с собой Стефаноса и Нико. Но без меня ты куда быстрее добрался бы до места, кирие Лестер, да и справился бы куда лучше, и ты это знаешь. Тебе также прекрасно известно, что, если мы столкнемся нос к носу с Димитриосом, встреча будет жаркой. Так почему ты не оставил меня дома заниматься вязанием?
