Игнат Петрович крякнул, предвкушая головомойку. И только Яков сидел как сидел, словно и не заметив шумного появления майора, и лицо его выражало блаженную мечтательность. А потому именно он и попал первым под раздачу.
– Чубов, ты что тут расселся, как девка на смотринах? – рявкнул майор, усаживаясь за столом и привычно поправляя щепку. – Ишь, развели институт благородных девиц, поэзию небось почитываем? А работать за вас кто будет, к едрене фене? Майор Колодей? Почему до сих пор убийца Платонова не найден?
Голос майора набирал громкость по нарастающей, так что конец вопроса он проорал хриплым надрывным голосом, пуча глаза от напряжения.
– Чубов, мать твою за ногу! Где версии, где подозреваемые, чем ты вчера последние сутки занимался, глазки девочкам строил? – продолжал реветь майор, глядя на обиженно хлопавшего ресницами Якова.
Обидно Якову было вдвойне, даже, пожалуй, втройне. Во-первых, прошлые сутки он носился не покладая ног по городу, разыскивая школьных товарищей Родиона Платонова. Во-вторых, когда майор ворвался в кабинет, Яков как раз размышлял, что надо бы съездить домой к учительнице Галине Гавриловне, проверить ее алиби, а заодно, возможно, пригласить в кино или еще куда-нибудь, чтобы наладить контакт с важным свидетелем. Так что майор попал прямо в яблочко, а это всегда обидно. Ну а в-третьих, у Якова были необыкновенно длинные и густые ресницы, такие, что любая девица обзавидовалась бы. Якову же они доставляли одни лишь страдания. Любое упоминание о них болезненно ранило его самолюбие. В юности он даже их стричь пытался. Вышло, правда, еще хуже.
– Что, досталось от начальства, Андриан Дементьевич? – сердобольно поинтересовался Игнат Петрович. – Да ты не горюй, нас бьют, а мы крепчаем. И потом, все знают, что уж коли ты не раскроешь, то и никто не раскроет убийство энто. А начальство, оно поорет-поорет и забудет, – подмигнул майору Игнат Петрович. – Уж мы то-знаем.
Андриан Дементьевич стрельнул на старого товарища сердитым взглядом и шумно выдохнул.
– Ну, вот и хорошо. А теперь давай мы тебе доложим, что с Василием в больнице смогли накопать. Да и ты, Яш, кончай дуться, майор, он не со зла так пары выпустил. Начальство ему по шее для порядка, а он нам.
– Ты давай, Игнат, не заговаривайся. Соблюдай субординацию, – рыкнул на него майор, но уже без сердца, а именно для порядку, чтоб не нагличали. – Ладно, выкладывайте.
– Значит, так. На время убийства алиби не было у Оганесян Раисы Робертовны, той самой, что в Платонова была влюблена.
– Подожди, в прошлый раз вроде говорили, что было алиби? – нахмурился майор.
– Прошлый раз была сырая прикидка на местности, теперь все точно. В день убийства Оганесян ушла с работы раньше времени, отпросилась у Якубсона, на именины к сестре, но на именины она явилась только в семь, а с работы ушла в четыре. На вопрос, где была, сказала, искала подарок в Гостином дворе. Потом ходила домой переодеваться.
– То время, что она провела в Гостином дворе, проверить невозможно, – заключил майор.
– Именно, – согласился Игнат Петрович. – Далее, медсестра Нина Ивановна Щукина. В этот день была выходная, стирала. Но в квартире до шести никого не было, свидетелей нет. Живет на Садовой, а оттуда, как известно, до Четвертой Красноармейской рукой подать. Правда, неясен мотив. Никаких конфликтов с покойным у нее не было, личных отношений тоже. Про перстень вспомнила, говорила о нем спокойно.
– Оставим под вопросом. Далее.
– Далее. У покойного имелся приятель в соседнем отделении, некто Луговой Олег Олегович. С покойным были однокашниками, приятельствовали, правда, близкими друзьями не были. На день убийства у Лугового алиби нет. Был простужен, бюллетенил. Соседи по квартире говорят, что вроде был дома. Но точно утверждать не берутся. Вроде кашлял за стенкой, а когда? В какое время? Сколько раз? Никакой ясности. О перстне знает, что подарок жены к свадьбе. С женой Платонова встречался несколько раз, в прошлом году был приглашен к покойному домой на день рождения.
– Вот это уже интересно. Значит, в квартире бывал. Алиби нет. Врач. Берите в оборот, – оживляясь, распорядился майор. – И давайте-ка его к нам на допрос. Кто-нибудь еще?
– Еще был у Платонова один пациент, это мне по большому секрету нянечка рассказала, Марфа Ефремовна. Года два назад это было. Больного им тяжелого привезли с двухсторонним воспалением легких. Говорит, привезли уже совсем плохого, да еще осложнение на сердце. В общем, умер. А жена у него попалась на редкость склочная баба. Всю душу вымотала Платонову. Жалобы писала, на отделение прорывалась, скандалила, к главному врачу бегала. Требовала денег за мужа. Компенсацию, что ли. Просто вымогала, Платонову тюрьмой грозила. Орала, что она нищей сиротой без мужа осталась, а у доктора вон все пальцы в перстнях, еще небось и с покойников снимает. Мерзкая, в общем, баба. Еле-еле отбились. Дятлов помог, коллега Платонова. Не поленился, съездил к ней на квартиру, с соседями пообщался, оказывается, она и их всех допекла. Ее весь дом ненавидит, – взахлеб рассказывал Игнат Петрович. – Так вот, муж-то у нее больной с неделю дома лежал, она к нему врачей не звала. Расходов боялась. Вот Дятлов с соседей бумагу-то с показаниями и взял, и когда она в следующий раз к главврачу притащилась, они ей и пригрозили, что подадут на нее в милицию за то, что мужа убила. Специально в больницу не везла, и бумагу эту от соседей показали, да еще заключение врачей, вскрытие и еще там что-то. Она ушла, но пригрозила, что еще доберется до них. Что они еще пожалеют. Муж ее умер почти два года назад, а от этой склочной бабы они только в начале зимы отделались.
– Разыскали бабу?
– А то. Пронина Дарья Авдеевна. Происхождение пишет себе из рабочих крестьян, но соседи говорят, что ее дед скобяную лавку держал до революции и деньги под большие проценты давал, а отец в революцию хлебом спекулировал, потому как работал на каких-то складах, хлеб с барж сгружал. В общем, неприятная семейка.
– А с алиби что?
– Да пока не ясно. Сама вроде врет, что есть, а проверить пока не успели, – развел руками Игнат Петрович.
– А где сама работает?
– В заготовительной артели, огурцы солит, капусту в бочках квасит, такое всякое.
– Что ж, – задумчиво почесал подбородок майор. – Может быть, конечно, но уж больно фигура колоритная, хотя…
– Видели бы вы, как она ножами орудует, – высунулся впервые из-за шкафа Вася Трофимов. – Просто жуть берет. Ей что горло человеку, что кочерыжку капустную перерубить, все одно.
– Точно, – поддакнул Игнат Петрович. – Жуткая баба. Как с ней муж жил, не представляю. Приличный, говорят, человек, счетоводом работал в их же артели. Тихий, порядочный. Мухи не обидит.
– Любовь зла, – заметил многомудрый майор. – А может, просто прикидывался, знаешь, и такое бывает, а сам не лучше этой Прониной был. Только хитрее.
Игнат Петрович только пожал плечами.
– Ладно. Продолжайте. А у тебя, Яков, чего? – обратился майор к пересевшему подальше от начальства Яше. – Ну, накопал что-нибудь?
