Значительную и определяющую роль в такой модели организации экранной фабулы играет встраиваемая в тело фильма хроника. Но поскольку реальной документированной кинохроники 1917 года в архивах не так уж много, на помощь медийщикам приходит проверенный метод экранной иллюстрации с привлечением фрагментов из игровых постановочных картин на революционную тему. В названном документальном сериале вполне очевидными были инкрустации из упомянутых ранее фильмов «Октябрь» и «Ленин в Октябре».
Особо стоит отметить активное использование в сериале цитат из работ русского философа Бориса Валентиновича Яковенко, покинувшего Россию перед самой Первой мировой войной и наблюдавшего за событиями на родине из заграничного далека. Однако именно его свидетельства интерпретируются в сериале как едва ли не объективная оценка происходившего в России в 1917-м. Это не может не вызывать сомнений в их объективности и достоверности.
Как мы видим, даже в структуре экранного зрелища, претендующего на приближение к адекватному изложению реальных исторических событий, не обходится без намеренного креатива по части интерпретации. Результатом такого подхода может стать потеря доверия аудитории к важным историческим событиям, так как вместо подробного изложения фактов, цифр и сведений в экранном пространстве предлагается их возможная трактовка. История не рассказывается, а интерпретируется и разыгрывается на глазах у изумленной телеаудитории.
Революция в стиле НТВ
Завершала череду «революционных» экранных проектов к юбилею Великой русской революции премьера на канале НТВ сериала «Хождение по мукам» по мотивам трилогии Алексея Николаевича Толстого. Вольно или невольно, но появление новой версии важнейшего произведения отечественной литературы могло бы стать неплохой альтернативой спорным версиям важных исторических событий.
Содержание многостраничного произведения советского классика авторы экранизации «уложили» в 12 серий, показанных всего за полторы недели. При этом за один вечер публика могла увидеть сразу две серии. Вроде привычная схема премьерного показа сериала, которой трудно удивить телезрителей. Однако в случае с данной премьерой продюсерская торопливость обернулась издержками по части восприятия: все-таки не очередные «ментовские войны». Тем более что ее анонсировали как экранное произведение, посвященное 100-летию Великой русской революции.
После псевдоисторических сериалов про Парвуса и Троцкого, испеченных будто праздничный пирог к означенному юбилею, «Хождение по мукам» ожидалось как серьезное телепроизведение. Порукой тому стало имя режиссера Константина Худякова, о котором у любителей кино со стажем были сочувственные воспоминания (если кто помнит его драму «Успех»). Было понятно, что ему как постановщику придется вступать в борьбу за современного зрителя от 18 до 40, память которого вряд ли хранит впечатления как о самой трилогии А. Н. Толстого, так и о двух ее версиях 1957–1959 (режиссер Григорий Рошаль) и 1977 годов (режиссер Василий Ордынский) соответственно.
Трудность была еще и в том, что текст трилогии не выглядит гармоничным и выверенным произведением: Толстой писал книгу на протяжении двух десятилетий, когда обстоятельства его собственной жизни менялись кардинальным образом. А если учесть, что трилогия «Хождение по мукам» чаще всего воспринималась как история исканий и борений русской интеллигенции на сломе эпох, станет очевидна смысловая и идеологическая нагрузка, порой подминающая сюжет и характер знаменитой книги под себя.
Правда, некоторые опасения были связаны с другим опытом экранной мистификации — сериалом «Однажды в Ростове», историческую канву которого составляли трагические события — расстрел рабочих в Новочеркасске в 1962 году. Автором сценария того сериала была Елена Райская, сценарист нынешней версии «Хождения по мукам», а режиссером — Константин Худяков. Справедливые упреки, которые раздавались в момент премьеры «Однажды в Ростове», были связаны прежде всего со значительным количеством бытовых и исторических неточностей, допущенных при воссоздании на экране атмосферы не слишком давнего советского прошлого. Но главное критическое замечание касалось того, что в сериале настоящая драма 1962 года была сюжетно склеена с историей бандитской группировки, действовавшей в реальности в другом городе и более новом времени. К сожалению, критика не пошла на пользу авторам сериальных реконструкций и экранизаций.
Заметим, что Елена Райская — драматург опытный и набивший руку на создании экранных циклов, причем с явными навыками адаптации замысла в процессе воплощения под эстетику будущего канала премьерного показа. Для получения творческой индульгенции по части сравнения с текстом книги в заголовок сериала «Хождение по мукам» была вынесена пресловутая формула-оправдание «по мотивам». Увы! Она стала критической и определяющей операции по вивисекции сюжетных линий, а затем и смысла экранизируемой книги. Второстепенные персонажи вдруг выросли в полноправных героев, некоторые ключевые эпизоды и фабульные повороты были отброшены за ненадобностью, а вместо них появились непонятные и бессмысленные с точки зрения развития характеров сцены. Все это можно было принять и простить, если бы в сериале существовало главное — развитие характеров и судеб четверки центральных персонажей, про которых Толстой и написал трилогию.
К счастью, они есть в телесериале: сестры Булавины — Катя (Юлия Снигирь) и Даша (Анна Чиповская) и их возлюбленные — Рощин (Павел Трубинер) и Телегин (Леонид Бичевин). История двух пар влюбленных поначалу кажется вполне соответствующей тому, какими они представлялись при чтении романа. Но чем сильнее сериал набирал обороты, тем чаще возникало удивление от того, что в кадре оказывались совсем странные персонажи. Так и непонятно по прошествии дюжины серий, зачем превращать историю грабежей Жадова (Андрей Мерзликин) в сквозной сюжет? Почему футуристка Лиза Расторгуева стала его напарницей? Понимаю, что без Светланы Ходченковой, которая ее играет, сейчас не обходится ни один проект, но нельзя взять в толк наличие в данной экранизации подобных превращений. В итоге получается, что вместо серьезной драмы о духовных поисках мы видим лишь эпизоды народных бунтов, батальные сцены, грабежи и убийства, наскоро соединенные отдельными эпизодами согласно фабуле литературного первоисточника.
Только к финалу начинаешь понимать «глубину» замысла авторов, превращающих сериал в подобие энтэвэшных криминальных программ и сериалов. Главные герои при этом теряются в толпе террористов, грабителей и бандитов, а «трагическая» гибель в перестрелке пары Жадова — Лизы и есть, видимо, кульминация сериала. Этакие Бонни и Клайд времен Гражданской войны. Аналогичная история — с гипертрофированным разрастанием роли поэта Бессонова (Антон Шагин), которому волей авторов «продлили» жизнь аж до последней серии, превратив чуть ли не в центрального персонажа. Потом его все-таки «заставили» застрелиться, за кадром.
В принципе со всеми издержками современной версии можно было бы смириться, если бы не одно серьезное «но» — судьбы всех участников главного квартета теряются в гангстерско-приключенческой мешанине. И самое главное — чем ближе к финалу, тем более и сестры, и их возлюбленные становятся похожи друг на друга. А ведь у каждого из них был свой путь, своя дорога в ту новую Россию, куда привела их авторская воля Алексея Николаевича Толстого. У Райской и Худякова, видимо, иной взгляд на разные судьбы.
