Собственно, Данила ничего не имел против
экстремалки, и хоть вел весьма сдержанный образ жизни одинокого
двадцатисемилетнего психолога-консультанта, даже в его высокодуховной жизни
случались более чем материальные прорывы. Причем возрастная амплитуда его
связей оказывалась порой очень размашистой. Но вот этакие шумно дышащие особы
были совсем не в его вкусе. Вдобавок ее толстенные руки... Короче, он принял
девственно-невинный вид и вел себя так, словно не понимал не только намеков, но
даже и открытого текста.
А ведь, вернись он сейчас и попроси приюта,
дама будет просто счастлива! Вот только поспать рядом с ней вряд ли удастся.
Все время будешь прикидывать, задавит она тебя в объятиях или пощадит и
отпустит живым.
Нет уж, лучше пешком идти!
И тут же его целомудрие было вознаграждено
появлением «Автолайна», который, правда, сначала воровато прошмыгнул мимо
одинокой фигуры на остановке, но потом был тронут безумной попыткой Данилы
догнать и перегнать удаляющуюся машину – и остановился.
В салоне было практически пусто, за
исключением мужика в мятых белых брюках и бордовой майке, спящего на угловом
сиденье и выдыхавшего в душный, перегревшийся за день салон невероятное
количество перегара.
– Тебе куда? – спросил водитель,
принимая от Данилы пятирублевую монету.
– До Советской площади.
– До конечной, значит? Тогда я пойду без
остановок.
– Ради бога, – охотно разрешил
Данила, поудобнее устраиваясь на трех совмещенных сиденьях.
Удалось прилечь, однако вытянуть гудевшие ноги
не получилось. Ну и ладно, это нисколько не помешало ему мгновенно вырубиться,
обняв собственные коленки и прижав к груди портфельчик, набитый анкетами.
Господи, чудилось, только-только смежил глаза,
даже ни одного сна не мелькнуло в голове, а уже грянул трубный водительский
глас:
– Эй, мужики, у меня ведь тут не
ночлежка, меня тоже жена ждет в койке, давайте-ка выметайтесь!
Данила открыл глаза, приподнялся, глянул в
окошко, а потом зажмурился, удивляясь, насколько разительно все изменилось в
мире, пока он мотался по Автозаводу. Вроде бы никогда не было на Советской
площади высоченного трамплина для прыжков на лыжах. Неужели успели выстроить?
Когда?! Или это не Советская площадь?
– И где это мы? – спросил Данила.
Оказалось, на Сенной, которая, как известно,
расположена от Советской площади на преизрядном расстоянии. Водитель, по
неизвестным причинам, решил не ехать домой, а переночевать у двоюродного брата,
который жил около татарской мечети. Пассажира он предоставил его собственной
судьбе.
Данила пожал плечами и обреченно начал
выбираться из «Автолайна». В наше время бессмысленно спорить даже с водителями
раритетных государственных автобусов, а уж с частными автолайнщиками... На них
и вовсе нет никакой управы. Поэтому Данила безропотно спрыгнул на землю и,
чуточку покачиваясь со сна, шагнул вперед, прикидывая, каким путем короче
добраться до дому.
– Дружка своего забери, –
скомандовал шофер.
Первая мысль, пришедшая в голову Даниле, была
такая неприличная, что он покраснел и невольно взглянул на свою ширинку. С
«молнией» все было в порядке, и он перестал краснеть.
– Какого еще дружка?
– Да вон того, храпящего.
Данила заглянул в салон и обнаружил, что мужик
в белых штанах все так же спит в дальнем углу, только свалился с сидений на
пол, но и от этого не проснулся, а только начал с подвывом храпеть.
– Да какой он мне дружок, я его знать не
знаю, – удивился Данила.
– Как не знаешь? Вы же вместе сели на
Автозаводе.
– Да вы что? Когда я сел, он уже спал
тут!
– Ладно врать-то! – возмутился
водитель. – Я отлично помню, как вы садились на Маршрутной. Пить надо
меньше, понял? Не умеешь – не берись, а то всю память пропьешь!
Данила начал объяснять, что у него всю неделю
не было времени не только напиться, но даже перекусить как следует, вот только
сегодня и наелся наконец, а где находится улица Маршрутная, он не имеет
никакого представления, но водителю все это показалось глубоко неинтересным. Он
перебрался через спинку своего сиденья в салон, сгреб спящего за плечи,
подтащил к дверце, вывалил его на землю, как куль, а потом задвинул дверцу
изнутри, снова перелез через спинку сиденья, сел за руль, завел мотор и,
обогнув площадь, укатил в глухие переулки возле мечети.
Данила какое-то время только и мог, что
смотрел вслед машине и вслушивался в удаляющийся рокот двигателя. Вроде бы
давно не мальчик и ко многому успел в жизни привыкнуть, однако вот такие
прибамбасы человеческой натуры не переставали его изумлять. Одно из двух: или
он ненормальный, или этот водила какой-то нелюдь. Надо же так: выкинуть
пассажира из салона, оставить беспомощного, пусть и пьяного, человека посреди
дороги, а самому сделать ноги!..
Данила, покачивая головой, побрел было через
дорогу, мысленно готовя себя к не менее чем сорокаминутному марш-броску до
Советской площади, как вдруг остановилcя. Остановиться его заставила мысль: а
ведь если он сейчас уйдет и оставит своего невольного товарища по несчастью
валяться на земле, то тем самым как бы уподобится «нелюдю» шоферюге...
Он мысленно проклял свои чрезмерно завышенные
моральные установки, поборолся несколько мгновений с собственной натурой, но
поделать с ней так ничего и не смог. Вернулся к лежащему, присел над ним на
корточки и осторожно потряс за плечо:
– Послушайте...
– Слушаю вас, – неожиданно отчетливо
и ясно произнес человек. – Говорите, записываю.
Это последнее словечко живо убедило Данилу,
что чудес не бывает – особенно чудес внезапного отрезвления. Конечно,
незнакомец не пришел в чувство – просто заговорил во сне.
– Послушайте, вы можете встать? –
безнадежно спросил Данила, не ожидая ответа, и чуть не упал сам, услышав вполне
членораздельное:
– Надо попробовать.
Тут же Данила увидел блеснувший открывшийся
глаз и с облегчением вздохнул: чудеса все-таки случаются. Повезло, честное
слово! Пьяный проспался и начал что-то соображать. Поэтому Данила охотно помог
копошащемуся на земле человеку подняться и не возражал, когда тот, в попытке
удержаться на ногах, всей тяжестью навалился ему на плечо.
