– Да, твой босс уверял меня, будто может
провести такую рекламную акцию для Сорогина, что рядом с нею все проекты
«Глобуса» станут жалкими потугами. Эффектно, не спорю: запустить известие о
смерти автора. А потом что? Известие окажется несколько преувеличенным? Как
«Бутлегер» намерен его воскрешать? И главное, какой в этом смысл сейчас, пока
еще не расторгнуты договоры Сорогина с «Глобусом»? Его новый роман существует в
единственном варианте: в том, что у меня скопирован на дискету, все файлы в
компьютере автора я стерла. Если Сорогин и передал вам какие-то свои закорючки,
они все равно не закончены. И без моей помощи никогда не будут закончены. К
тому же название придумано мною, я могу это доказать. Без моего согласия его
нельзя использовать. «Слава, Люда, еду!» – моя выдумка! Название забойное, в
нем уже половина успеха. Мне принадлежит и идея этого романа, так же как и всех
прочих. Вы что, не догадывались, что фактически Сорогин – это два лица: Алешка
Шведов и Фрида Голдфингер? Не понимаю, почему вы со своим предложением пришли
сначала к нему?! Он без меня – ничто, уверяю вас – ничто!
Она что-то еще возмущенно говорила, кого-то
упрекала – Веня практически не слышал. На какой-то миг он вырубился: когда до
него дошло, что зашифровано в этом «забойном» назывании, которым так гордится
Фрида.
«Слава, Люда, еду!» – это ведь «Слава
Людоеду!».
О господи... Да они что, окончательно с ума
сошли?! Вот уж действительно людоеды! Он сообщает о смерти человека – а эта
дама лепечет о какой-то рекламе, о каком-то «Бутлегере»... Что еще за бутлегер?
Который промышлял продажей спиртного в годы сухого закона в США?! Или это
название конкурирующей фирмы, соперничающего издательства? Пожалуй, что так.
Стоп, а если Фрида просто не поняла, что
произошло? Если до нее не дошел смысл страшного известия? Сработал некий
защитный механизм, заблокировал потрясенное сознание – вот она и порет всякую
чушь, создает вокруг себя защитную зону...
Какая она никакая, а все-таки женщина. Не в
силах быстро освоиться с ужасной новостью.
– Фрида Михайловна, – промолвил Веня
как мог мягко. – Я не из «Бутлегера». Честно говоря, даже не знаю, что это
такое. Я в самом деле врач – врач «Скорой помощи». Белинский моя фамилия.
– Белинский был всех больше мил... –
пробормотала Фрида.
– Что?! – вытаращился на нее
Вениамин.
– Это Некрасов, – спокойно пояснила
она. – «Белинский был всех больше мил», тара-дарада-тара-ра... не помню
строчку, что-то насчет лени, а потом вот это, знаменитое: «Учитель! Перед
именем твоим дозволь смиренно преклонить колени!»
«Она заговаривается?!»
Фрида заговаривалась, сцена затягивалась и все
больше напоминала театр абсурда.
– Ладно, хватит чушь молоть, – вдруг
громко сказала Фрида. – Я поняла, что ты – доктор. Еще я поняла, что
Сорогин не реабилитируется ни в какой клинике и передозировки у него нет. Судя
по трагическому выражению твоих красивых глаз, ты сейчас опять скажешь, что
Сорогин умер. Но ведь это полная чушь. Если он умер, то как он мог прилететь в
Париж?
И опять пришлось таращить глаза Вене.
– В какой Париж? – наконец выговорил
он.
– Париж – столица Франции, – любезно
пояснила Фрида. – Ну, я понимаю, Некрасова можно навскидку не узнать, но
про Париж знают даже малые дети.
– С чего вы решили, что Сорогин в
Париже? – игнорируя откровенную издевку, почти грубо спросил Веня.
– С того, что мне оттуда час назад
позвонили мои бизнес-партнеры, – ответила Фрида. – Я только что сошла
с поезда. Если бы они дали о себе знать раньше, я бы не сорвалась в Нижний. Но,
честно говоря, я тогда была убеждена, что с Сорогиным что-то случилось. Он три
дня не подавал о себе никаких вестей. Я названивала в Париж – там
отмалчивались. Оказывается, они его не смогли встретить в аэропорту, они его
просто потеряли. Да еще произошла какая-то путаница с его документами, я до сих
пор толком не поняла, в чем дело. Но самое главное выяснилось – он там.
Выяснилось?! Наоборот, по мнению Вениамина,
все еще больше запуталось! Театр абсурда продолжался. И спектакль не собирался
заканчиваться.
Белинский вяло огляделся, подтащил к себе стул
и сел, потому что от всей этой чепухи у него уже подкашивались ноги. И вдруг,
стоило ему сесть, как в голове промелькнула догадка – такая, что Веня невольно
снова вскочил.
Неужели?.. Неужели такое возможно?! Но это
единственно правильный ответ. Как сказал тогда Вятский: «Этот мальчишка такого
деру дал со своим портфельчиком!» А Веня в ту минуту очень удивился, потому что
сам видел портфель Холмского в квартире Сорогина. Но теперь, кажется, все
объясняется благодаря этой невероятной новости. Или Фрида блефует? Может
быть... с нее станется. Как бы добиться от нее откровенности? Наверное, только
будучи вполне откровенным с ней.
– Фрида Михайловна, – начал он,
стиснув руки, чтобы они не дрожали нервически. – Вы послушайте, что произошло.
Сегодня у нас воскресенье, так? Три дня назад, а именно в четверг, вернее в
ночь на четверг, я был вызван по адресу улица Минина, четырнадцать, квартира
двадцать шесть. Якобы у человека микроинфаркт. Это оказалась неудачная шутка,
потому что неизвестный мужчина был мертв – убит ударом ножа.
– Неизвестный мужчина?.. – перебила
Фрида. – Но почему вы решили...
– Погодите, – покачал головой
Вениамин. – Да, при нем не оказалось никаких документов. И какое-то время
он оставался неизвестным и для меня, и для милиции. Я выяснил его личность
случайно: увидел портрет в книге.
– О, вы читали Сорогина?! –
оживилась Фрида. – Ну и как?
Глаза ее заблестели, как у наркоманки,
почуявшей дозу.
«Она ненормальная?! – уже в который раз
предположил Веня. – Я говорю... я ей говорю о чем?! А она!.. Вот уж правда
что – людоеды! Что он, что она!»
– Ну и как? – настойчиво повторила
Фрида, явно напрашиваясь на комплимент.
– Омерзительно, – спокойно ответил
Белинский. – Но сейчас не о том речь. Короче говоря, мне стало ясно, кто убит,
а потом удалось узнать также и его настоящее имя, а также – кто его убийца.
Судя по всему, личность покойного теперь выяснена и милицией.
– И с чего вы это взяли? – пожала
плечами Фрида. – Ваша уверенность в том, что тот труп на улице Минина –
Сорогин, основана, стало быть, всего лишь на сходстве с фотографией? Ну это не
довод! Мало ли похожих людей!
Она громко, с подчеркнутым облегчением
вздохнула:
– Теперь мне все ясно! Вы просто были
введены в заблуждение сходством. А Сорогин и в самом деле в Париже.
