Додумать не успел, очнулся в новом теле. Голова раскалывается, глаза слезятся, нос забит, и, вытирая его ладошкой, я осмотрелся, часто моргая. Да уж, снова раб. Разобраться в своём статусе было легко, я сидел в клетке, одиночной, скорее даже небольшом ящике метр на метр, с прутьями с одной стороны. А ящик на повозке, которую кто-то тянет. Кто – не знаю. Сбоку вид лишь на невозделанные поля. Скорее даже прерии. И чего я в своей милой Школе не сидел? Устал? Обрыдло всё? Нового захотел? Ничего, зато безопасно. Шучу, конечно, но ситуация странная. Пока поглядим, что дальше будет. Однако всплеск адреналина есть, а это уже радует, я живой, у меня тело, и у меня нет хозяина. Именно так, будучи великим шаманом индейцев, как ни смотри, но я принадлежал им, и тоже это прекрасно понимал. А тут хоть у этого мальца и может быть хозяин, но я-то свободен.
Одет я был в костюмчик, симпатичненький такой, чёрный, с вензелями на рукавах и с расшитой рубашечкой, края виднелись. Конечно, всё запылённое и немного грязное, но одет стильно. На ножках башмачки с пряжками, выглядывают белые носочки. Пацан, ощупывание это точно доказало, ну и неинициированный одарённый, естественно. Это без сомнений, опыт, знаете ли.
Мальчишка – точно не сын крестьянина, даже не простого дворянина, тут кто-то посерьёзнее будет. Не было б печали… Ощупывая себя, я наткнулся сначала на кудряшки, а потом на остроконечные уши. Так, и кто я? Гоблин, эльф или кто там ещё ушастый? Скорее всё же эльфёнок. В такие миры я ещё не попадал и чую, что желаю здесь задержаться. Главное – с родителями не встречаться, если они вообще есть. Я сам по себе, они сами по себе. Я почти двенадцать лет без продыху ишачил, меня теперь ничего от отдыха не остановит.
Я изредка поглядывал наружу. Вид не менялся, поскрипывание повозки тоже, и я продолжал изучать нового себя. Ну что я могу сказать. Так низко я ещё никогда не падал. То бишь не попадал. Я примерно замерил свои новые руки, ноги и тело. Я даже не пятилетним был, этому телу года три. То-то смотрю, что-то не так. Ну а то, что парнишка болен, скорее всего, банальная простуда, определить не трудно, вон и слабость, и боли в горле, бронхи воспалены, и остальные симптомы. Правда, уходящие, видимо, к выздоровлению всё шло.
Повозка остановилась, и зазвучали голоса. Всё, как и прежде, ни черта не понял. Было видно тени, местное светило с другой стороны, но вот показался обычный человек, видимо возница, с пивным брюхом и в домотканой одежде с кожаной жилеткой, который нёс в одной руке мешок, а в другой лопатку. Деревянную, обитую по краю полосой железа. Увидев меня и что я на него смотрю, он от неожиданности отшатнулся и заорал. Сразу собралось множество народу, который я внимательно изучал. Людей было половина, больше всего мелких и крепких, почти квадратных. Гномы, наверное. Имелся здоровяк за два метра ростом, огр наверняка. О, у него тоже уши острые. Все разговаривали, гомон шёл, но больше всего разорялся один пузатый, с мешком и лопатой. Он что-то выговаривал, предъявлял претензии сухонькому мужичку в богатых для этих мест одеждах, который явно удивлённо смотрел на меня и поначалу оправдывался и вдруг рявкнул, показывая, кто тут хозяин, после чего все разбежались. Мужичок подошёл ко мне и стал пристально меня изучать. Глядя ему в глаза, я одним уголком губ улыбнулся и ме-е-едленно большим пальцем провёл по шее.
Знакомство состоялось. Удивлённо моргнув, бросив на меня заинтересованный взгляд, мужичок ушёл, а я стал анализировать, что случилось, и, кажется, я прав. Думаю, парнишка этот умер от тривиальной простуды, не уследили или вообще не следили. Этот старшой и приказал похоронить тело. Подошёл возница за трупом, а там на него с любопытством смотрит детская мордашка. То-то на него такой карачун напал, руки до сих пор тряслись.
А встали, видимо, на обед, тот пузан чуть позже принёс мне миску с кашей и ложкой, а также кружку с чем-то. Всё деревянное. Я без затей открыл клетку, дверца с прутьями в сторону ушла, взял миску и снова закрыл дверцу. Дождавшись, когда пузан уйдёт, я понюхал варево – нет, обоняние ещё не восстановилось, – и стал быстро есть. Каша с мясом с подливкой, я сам такие делать люблю, только эту не повар делал, а кашевар фиговый, каша с комочками. Однако сытно, половина каши ушла, и я всё, осоловел, желудок-то маленький. Даже в пот бросило, видимо, организм ещё борется с заразой. Хотя по сравнению с тем, когда я очнулся, сейчас моё состояние намного лучше. А что там в кружке? Понюхал. Какой-то взвар. Попробовал. Ха, на шиповник похоже. На вкус так себе, но полезно. Половину кружки выпил. Больше не могу.
А тут раз, и приспичило, а некуда. Постучав по прутьям, я требовательно покричал. Подошёл тот же пузан. Я показал знаками, что хочу в туалет, на что тот, поржав, сходил и принёс горшок, поставив его у меня в клетке.
– Ты бы мне ещё утку больничную принёс! – возмутился я. Голос у парнишки оказался ну очень мелодичный.
Но терпеть уже мочи не было, сам не заметил, как штаны слетели, и я уже сидел на горшке. А не слабительного ли мне тот худощавый подсунул, который ведёт себя как хозяин всего и вся? Вполне мог. Вроде позывы перед едой были, но тут они навалились лавинообразно. Хотя ребёнок маленький, после болезни, переел, а тут, уж извините, я старался силы вернуть, слабость пока присутствовала, а может, всё вместе сказалось.
Правда, как налетело, так и прошло, так что, посидев сколько-то на горшке, вроде всё, что нужно, вышло, я снова требовательно покричал, и пришедший пузан, что-то ворча, явно типа: я в сиделки не нанимался, вынес горшок. Да, а подтираться-то надо чем-то, хорошо, я платочек нашёл в кармашке, похожий на шёлк. Пошёл в дело. Потом я взял тот взвар, плеснул на ладошку и снаружи помыл. Я ещё тот чистюля. После чего, устроившись на полу, хоть бы соломки подстрелили, гады, и закинув правую руку за голову, стал размышлять. Надо ведь как-то выбираться.
Моим размышлениям не помешал пузан, забравший посуду с недоеденной пищей. Кстати, а как он клетку запирает? Вскоре мы тронулись с места, что позволило мне осторожно просунуть руку между прутьев, чтобы не заметили или на резкое движение не отреагировали, и ощупать запорный механизм. Длины руки едва хватило.
Щеколда?! Они что, издеваются?!
Я, откровенно сказать, был ошарашен и даже изумлён, но, подумав и прикинув, вот к какому выводу пришёл. Малец ещё не в том возрасте, чтобы даже с такими щеколдами разбираться, и, видимо, этого эльфёнка приняли за такого малыша. Ну не знаю, есть такие детки, что базы Пентагона вскроют. Ну и второе: эта клетка для перевозки животных, диких, в ней на стенках есть царапины от когтей и клочки шерсти. Проще говоря, мальчишку сунули куда пришлось. То есть не думаю, что его специально похищали, попался в руки, сунули в клетку – и бегом, не – так на другого охотились. Вполне рабочая версия, будем пока от неё отталкиваться. И скорее всего, хозяин этого каравана повозок был не охотником, а банальным перекупщиком, который купил эльфёнка. Думаю, это редкость. Да нет, я уверен, что это редкость, значит, цена должна быть высокой.
А бежать нужно ночью. Лёжа и покачиваясь в такт движению, я прикидывал все за и против. Я не знаю, что это за мир и как тут развито магическое искусство. Ставят ли амулеты охраны на ночь, и отслеживает ли он ауры всех, кто находится в лагере. Если это так, то шансы сбежать равны нулю. Тем более на этих ножках далеко не убежишь. Пять моих шагов как один неспешный у огра. Мигом настигнет. Надо думать.
