Нас переодели в синие брюки и горчичного цвета суконные куртки и шинели. Летчикам выдали подобие меховых шапок и почему-то красные хромовые сапоги, которые при покидании самолета с парашютом слетали с ног. Пришлось на первую же зарплату переодеваться в штатское, а летать в своих куртках. Правда, красные сапоги летчики быстро поменяли на солдатские меховые сапоги из грубой кожи, но теплые, и главное, со шнуровкой, которые не слетят».
Появление истребителей МиГ-15 было неприятным сюрпризом для американцев. Советским летчикам запретили летать над Желтым морем и преследовать противника дальше ста километров от линии фронта. Сталин приказал, чтобы ни один летчик не попал в руки врага. 1 октября 1950 года Сталин телеграфировал послу Штыкову и главному военному советнику генерал-лейтенанту Васильеву:
«При организации работы наших военных советников в дальнейшем Вам надлежит принять все меры к тому, чтобы ни один военный советник, как указывалось это ранее, не попал в плен. О принятых мерах донести».
Желание Сталина скрыть советское участие в войне полностью совпадало с намерениями американцев. В Вашингтоне сделали все, чтобы это осталось тайной. Иначе американское общество потребовало бы каких-то действий, а в Вашингтоне не хотели, чтобы локальный конфликт перерос в прямое столкновение США и СССР.
Американский президент надеялся, что война в Корее останется локальным конфликтом. Трумэн отказывался посылать в Корею значительные силы, побаиваясь, что Сталин затеял эту войну как отвлекающий маневр, чтобы оттянуть туда все американские силы, а затем нанести удар по Европе. Страны НАТО тоже боялись, что Соединенные Штаты увязнут в Корее.
28 ноября на заседании Совета национальной безопасности министр обороны Джордж Маршалл твердо сказал:
— Большая война с Китаем невозможна. Мы попадем в ловушку, расставленную нам русскими. Это потребует мобилизации всех сил и сделает Европу беззащитной перед советским вторжением. Надо сделать все возможное, чтобы ограничить войну.
Обсуждали возможность срочной эвакуации всех американских войск из Кореи. Маршалл выразил сомнение, что такая операция окажется возможной, если Китай поднимет в воздух свою авиацию.
Трумэн считал, что единственный выход — переговоры о перемирии.
Генерал Макартур, униженный необходимостью отступать, считал иначе. С его точки зрения, большая война уже началась. Дуглас Макартур не понимал, почему, имея в арсенале такое оружие, ему запрещают применить его на поле боя? Он предлагал объявить Китаю войну и сбросить от тридцати до пятидесяти атомных бомб на Маньчжурию и крупные города.
За два дня до рождества на дороге погиб командующий 8-й армией генерал Уолтон Уолкер: его джип врезался в южнокорейский грузовик. Его сменил прилетевший из Вашингтона генерал Мэтью Риджуэй. Он сумел остановить отступление. Фронт стабилизировался без применения ядерного оружия. Напряжение спало. Как выразился Дин Ачесон, «пока генерал Макартур воюете Вашингтоном, генерал Риджуэй сражается с врагом». В начале 1951 года 8-я армия начала успешное наступление и 12 марта во второй раз отбила Сеул. К концу марта войска вышли к 38-й параллели и остановились. Превосходство американских войск в технике и огневой мощи над китайскими ополченцами было очевидным. Началась позиционная война на истощение.
«Во время ужина, — писал Сталину советский посол в Пекине Павел Юдин, — Мао Цзэдун говорил о войне в Корее, указывал на то, что американцы, к сожалению, не хотят вести больших сражений. Главная наша задача в Корее — как можно больше уничтожить живой силы американцев. Мы, говорил Мао Цзэдун, не против того, чтобы война в Корее затянулась…»
15 марта 1951 года генерал Макартур нарушил приказ Трумэна и дал интервью, в котором критиковал Вашингтон за то, что 8-ю армию остановили и не дали ей завершить объединение Кореи.
24 марта Макартур, никого не поставив в известность, предъявил Мао Цзэдуну ультиматум, обещав расширить масштабы войны и полностью разгромить китайскую армию. Усилия Трумэна относительно перемирия пошли прахом.
Президент был возмущен: «Макартур не оставил мне выбора — я не мог больше терпеть его неподчинение». Рузвельт тоже с опаской относился к Макартуру, но не решился сместить его с должности. Амбициозного генерала побаивались в Вашингтоне. Гарри Трумэн оказался более волевым человеком и уволил генерала.
— Вопрос, который мы должны перед собой поставить, звучит так, — говорил Трумэн, обращаясь к стране, — можно ли сорвать захватнические планы Советского Союза без большой войны? Наша страна и наши союзники в ООН считают, что лучшим средством явится победа в корейской войне. Генерал Макартур с этим не согласен. Поэтому я принял решение отправить генерала в отставку, чтобы больше не было сомнений в целях нашей политики. Мне было не просто принять это решение, потому что генерал Макартур — один из выдающихся наших полководцев. Но мир во всем мире важнее.
Трумэн предполагал, что грянет буря, но и представить себе не мог, что начнется в стране! Для многих американцев Макартур был настоящим героем. Сенатор Никсон потребовал немедленно вернуть генералу его должность. Сенатор Дженнер заявил, что страна «в руках тайной клики, которой руководят русские шпионы». Сенатор Маккарти предположил, что Трумэном управляют «бурбон и бенедектин». В сенате заговорили об импичменте. Законодательные собрания четырех штатов — Флориды, Мичигана, Иллинойса, Калифорнии — заклеймили решение президента.
5 апреля спикер палаты представителей Джозеф Мартин зачитал письмо от Макартура: «Если мы проиграем войну против коммунизма в Азии, падение Европы неизбежно. Если мы победим, Европа скорее всего избежит войны и сохранит свободу. Вот почему мы должны победить. Ничто не заменит победу».
Генерала Макартура пригласили выступить перед конгрессом. Он говорил тридцать четыре минуты. Его прерывали аплодисментами тридцать раз.
— Когда я вступил в вооруженные силы, — говорил Дуглас Макартур, — это было исполнением всех моих детских мечтаний и надежд. Надежды и мечтания давно развеялись. Но я все еще помню слова одной из самых популярных в военной среде баллад, в которой говорилось: «Старые солдаты не умирают, они просто исчезают». И как старый солдат из этой баллады, сейчас я завершаю свою военную карьеру и просто исчезаю — старый солдат, который старался исполнять свой долг так, как повелел исполнить его сам Господь. Прощайте.
У многих на глаза навернулись слезы. Это был звездный час Макартура. Его встречали так, как не встречали в сорок пятом генерала Дуайта Эйзенхауэра, вернувшегося из поверженной Германии. Но это восторженное отношение довольно быстро сошло на нет, и политиком бывший генерал не стал.
Американские бомбардировки разрушали линии связи северокорейской армии. Радиопередатчиков и приемников не хватало. Требования секретности не соблюдались. Примитивные коды северных корейцев взламывались за несколько часов. Поэтому о некоторых операциях северных корейцев американское командование узнавало заблаговременно. Очень полезными оказались радиоперехваты, которыми делились южные корейцы, а потом и тайваньцы, следившие за переговорами китайских войск в Корее. Но американцы не слишком доверяли своим азиатским союзникам. Поэтому больше всего полагались на данные аэрофотосъемки и допросы пленных.
