Мне сообщили, что готовится удар по Югославии. Почему он не состоялся, не могу сказать. Более того, от самого-то Сталина я вообще не слышал об этом, а докладывали мне исполнители его воли, которые занимались организацией отправки и посадки тех людей на корабли».
Но у Сталина ничего не получилось. Тито пользовался широкой поддержкой внутри страны. Его стали приглашать на Запад и предоставили ему экономическую помощь. Министр госбезопасности Семен Денисович Игнатьев приказал разработать план устранения Тито. Предлагалось поручить это советскому нелегалу Иосифу Ромуальдовичу Григулевичу, который настолько надежно обосновался в Латинской Америке, что Коста-Рика отправила его послом в Италию и по совместительству в Югославию. Он должен был либо застрелить Тито, либо заразить его легочной чумой. Но план был отвергнут. Это спасло жизнь самому Иосифу Григулевичу. Он вернулся в Москву, написал несколько книг и стал членом-корреспондентом Академии наук. А руководителя Югославии именовали не иначе как «кровавая собака Тито».
«Мальчиком, в сорок восьмом, когда родители купили радиоприемник «Урал», — вспоминал известный литературный критик Игорь Дедков, — я подолгу крутил ручку настройки, и на тетрадочном листке в клеточку отмечал, на какой волне, в какой точке работает та или иная радиостанция…
Тито и Ранковича уже рисовали в газетах с топорами в руках; с топоров капала кровь; рукава палачей югославского народа были засучены, как у мясников. Меня поражало и странно волновало несоответствие: они — враги, а белградская передача на русском языке начиналась звуками «Интернационала», и мужественный мужской голос произносил: «Говорит Белград, говорит Белград. Смерть фашизму, свобода народу».
В руководстве восточноевропейских компартий, как правило, враждовали две группировки — сторонники национального пути, которые во время войны были в подполье или сидели в тюрьме, и промосковские вожди, те, кто провел войну в Советском Союзе. Обе группировки искали поддержки у Сталина. В принципе он был склонен поддерживать тех, кого знал по Москве.
Создание Коминформа должно было помочь унифицировать пути к социализму. И тогда же у Сталина и его подручных возникла идея массовой чистки в восточноевропейских компартиях — от сторонников собственного, национального пути к социализму. Им предъявляли стандартные обвинения — «национализм, недооценка роли Советского Союза, связь с Тито».
Директор ЦРУ Аллен Даллес впоследствии утверждал, что его «самый большой успех» — это провоцирование чисток в Восточной Европе. Даллес действительно занимался послевоенными тайными операциями в Европе, с 1947 года помогал бороться с коммунистическим влиянием в Италии. В 1949 году он был консультантом разведки по тайным операциям, в 1951 году уже занял пост заместителя директора ЦРУ. Но нет никаких фактов, подтверждающих, что Даллес оказал какое-то влияние на эти чистки.
Конечно, западные разведки рады были бы доставить неприятности Советскому Союзу. Дипломаты и разведчики отмечали, что советские функционеры легко поддаются на дезинформацию: «никто никому не доверяет, все озабочены личным выживанием и цинично относятся к коллегам, поэтому страшно подозрительны и ловятся на любую информацию».
Разведчики строили планы операций, которые связывали бы видных коммунистов с оппозиционными движениями, это «провоцировало бы чистки и репрессии, что ведет к полному разрушению советской системы». Но в таких делах помощь советским чекистам не понадобилась. Сталин и так страдал паранойей, поэтому даже сравнительно небольшие усилия западных разведок в его глазах вырастали до невероятных размеров.
Чекисты знали почти обо всех акциях иностранных спецслужб, но в Кремле исходили из того, что это лишь малая часть подрывных операций Запада, верхушка айсберга. Это привело Сталина в последние годы жизни к еще более жесткой линии внутри Советского Союза и всего социалистического лагеря, где даже верных коммунистов воспринимали как агентов Запада.
Первые процессы начались в Албании 12 мая 1949 года. Осенью 1949 года в Венгрии арестовали члена политбюро и министра внутренних дел Ласло Райка, популярного в стране антифашиста-подпольщика. В Болгарии как сторонника Тито повесили члена политбюро и секретаря ЦК Трайчо Костова. Вместе с ним осудили еще десять человек, а вообще репрессии распространились в Болгарии на тысячу человек.
В Чехословакии в ноябре 1952 года начался судебный процесс по делу генерального секретаря ЦК компартии Чехословакии Рудольфа Сланского. В годы войны он руководил Чехословацким штабом партизанского движения, в сорок четвертом был одним из тех, кто поднял восстание в Словакии.
В обвинительном заключении записали:
«Антигосударственный центр Сланского, равно как и титовцы в Югославии, придумали так называемую теорию чехословацкого особого пути к социализму. Под прикрытием этой теории, что собственно означало восстановление капитализма, центр осуществлял подготовку к восстановлению старых отношений в Чехословакии по примеру Тито и под руководством английских и американских империалистов».
Из четырнадцати подсудимых одиннадцать были евреями. Процесс носил еще и откровенно антисемитский характер. Одиннадцать подсудимых были приговорены к смертной казни, трое — к пожизненному тюремному заключению. Трупы казненных сожгли. Советники — офицеры из советского министерства госбезопасности — собрали пепел в мешок из-под картофеля, выехали из Праги и высыпали его прямо на дорогу.
Арестованные в Америке в конце сороковых — начале пятидесятых агенты советской разведки были большей частью евреями. Их судили за работу на Советский Союз именно в те годы, когда в Москве разгорелась злобная антисемитская кампания и евреев обвиняли в работе на американскую разведку. Появилась сплоченная когорта профессиональных разоблачителей, как правило, бездарных людей, надеявшихся сделать карьеру за счет уничтожения коллег. В группу «безродных космополитов» включались и русские люди — не только для того, чтобы замаскировать антисемитский характер кампании, но и чтобы под шумок разделаться с конкурентами.
В результате едва не сорвалось создание атомной бомбы — по той же причине, по какой нацистская Германия лишилась ядерного оружия. Это были худшие времена для советской науки. Кибернетика была запрещена как буржуазная наука. Биологическая наука была уничтожена. На очереди стояла физика.
В 1948 году министр высшего образования Сергей Васильевич Кафтанов докладывал маршалу Ворошилову, который был тогда заместителем председателя Совета министров по науке и культуре:
«Враждебные марксизму-ленинизму течения проникают в высшие учебные заведения через физику. В учебниках совершенно недостаточно показана роль русских и советских ученых в развитии физики; книги пестрят именами иностранных ученых…»
Произошло разделение физиков на тех, кто понимал современную науку и мог работать в атомном проекте, и на тех, кого не взяли в проект по причине профессиональной непригодности. Посредственные физики отрицали квантовую теорию, теорию относительности как чуждые советской науке, жаловались идеологическому начальству. Особенно их раздражало обилие еврейских фамилий среди создателей ядерного оружия.
