Для Хрущева полеты У-2 были личным оскорблением. Запад словно говорил ему: мы будем делать то, что считаем нужным. Советские зенитчики делали успехи, американские конструкторы пытались сделать У-2 невидимым для радаров. Но попытка опередить время не удалась. Имевшиеся в их распоряжении материалы приводили к перегреванию самолета. Летчик, пилотировавший опытный «невидимый» образец, погиб.
В марте 1958 года президент Эйзенхауэр прекратил полеты У-2. Президент понимал, как реагировали бы американцы, если бы советские самолеты летали над их территорией. Чем дальше, тем больше он опасался неприятных неожиданностей. Он надеялся, что очень скоро самолеты У-2 больше не понадобятся, потому что вот-вот появятся спутники-шпионы с новейшим фотооборудованием.
В конце пятидесятых лидеры демократической партии сплотились с руководителями военной промышленности. Одни хотели получить военные заказы. Другие искали удачный лозунг для предвыборной кампании 1960 года. Так родилась версия о том, что советские ракетно-ядерные возможности превышают американские. Демократы утверждали, что Эйзенхауэр слишком много думает об экономике и слишком мало об обороне страны. Это нашло отклик в испуганном американском обществе.
Закрытость Советского Союза играла ястребам на руку. Не было никакой иной возможности проверить громкие утверждения Хрущева о советских ракетных достижениях, кроме как отправить У-2. Разведывательные полеты снизили страх перед неожиданным советским нападением. Фотографии, сделанные с У-2, доказывали, что советские ракеты заправлялись жидким топливом, следовательно требовалось много времени для подготовки к старту. Дуайту Эйзенхауэру нужны были эти снимки, чтобы противостоять собственным ястребам. В июле 1959 года президент разрешил один полет.
В июне 1960 года в Москве ждали приезда Дуайта Эйзенхауэра. Первый визит американского президента мог стать важным событием, которое уменьшило бы враждебность между двумя странами.
Но обвинения в отставании от Советского Союза продолжались. Хрущев сказал, что советские заводы выпускают ракеты, как сосиски. И тут испытания советских ракет временно прекратились. В ЦРУ полагали, что советские конструкторы вернулись к чертежам. А военные доказывали, что, напротив, русские перешли к стадии массового производства. Эйзенхауэра просили дать разрешение выяснить, что происходит. И он позволил ЦРУ провести два полета У-2 в апреле 1960 года. Это было роковое решение.
5 апреля самолет совершил несколько кругов над Семипалатинском, где проводились испытания ядерных взрывных устройств. Полет вызвал приступ гнева у Хрущева. Он считал эти полеты личным вызовом и потребовал от военных прекратить воздушный шпионаж. А Дуаэйт Эйзенхауэр санкционировал еще один полет в течение двух недель. Президент не хотел, чтобы полет произошел накануне встречи в верхах, намеченной на 16 мая в Париже, и попросил закончить с этим делом побыстрее.
Но две недели стояла плохая погода. 30 апреля принесли благоприятный прогноз погоды. Директор ЦРУ Аллен Даллес назначил последний полет. Летчику Фрэнсису Гэри Пауэрсу доверили самую длительную миссию за все последнее время — он должен был пролететь через всю советскую территорию от Пакистана до Норвегии.
За четыре года до этого, 24 июня 1956 года, на военно-воздушный парад в Тушино пригласили двадцать восемь иностранных делегаций. На приеме Хрущев обратился к начальнику штаба военно-воздушных сил США генералу Натану Твайнингу:
— Прекратите засылать нарушителей в наше воздушное пространство! Мы будем сбивать непрошенных гостей. Мы превратим ваши самолеты в летающие гробы!
1 мая 1960 года его грозное предупреждение стало реальностью. Советские радары засекли появление У-2. Хрущев требовал от военных сбить самолет:
— Позор! Страна дала вам все, а вы не в состоянии сбить один самолет.
Заместитель министра обороны и главнокомандующий войсками противовоздушной обороны страны маршал Сергей Семенович Бирюзов в сердцах бросил:
— Если бы я был ракетой, я бы сам его сбил!
Когда самолет, пилотировавшийся Пауэрсом, вошел над Свердловском в зону поражения новых зенитных ракет, все было кончено. Его подбили первой же ракетой. Она разорвалась рядом с самолетом, повредив хвостовое оперение и крылья. Пилот потерял управление. Катапультироваться он не мог, потому что разрыв ракеты вогнал его сидение вперед, ноги застряли под панелью управления. Он с трудом вылез на фюзеляж и прыгнул с парашютом. И тут в самолет попала вторая ракета.
В ЦРУ не верили, что пилот попадет в руки советских чекистов живым. Летчиков снабжали таблетками с цианистым калием. Правда, в декабре 1956 года произошла трагикомическая история. Летчик, отправленный в небо Болгарии, во время полета сосал леденцы. Он клал их в карман на правом колене комбинезона. В то утро техники положили смертельные таблетки в тот же карман. Во время полета пилот положил в рот такую таблетку, но она показалась ему безвкусной, и он ее выплюнул. Он остался жив, потому что не успел перекусить тонкую стеклянную капсулу. После этой истории многие пилоты не брали смертоносные таблетки. В ЦРУ не настаивали, потому что считалось, что если в самолет попадет зенитная ракета, пилот наверняка погибнет.
Но Гэри Пауэрс благополучно приземлился и в августе 1960 года оказался на скамье подсудимых. Процесс продолжался три дня. Пауэрс говорил, что он не враг советского народа и просил проявить гуманность. Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к десяти годам тюремного заключения.
В январе 1961 года Хрущев выступал на пленуме ЦК компартии Украины в Киеве.
— Наше международное положение хорошее, внушает уважение и страх. Я бы сказал, средней дальности ракеты мы уже прекратили производить, потому что столько их наделали, что даже излишки есть. (Аплодисменты.) Поэтому, если бы противник на нас напал, то мы могли Англию, Францию, Испанию, Турцию, Италию и другие страны стереть с лица земли в один-два часа. (Аплодисменты). Что касается Америки, мы еще в долгу. Еще немного надо подтянуться (аплодисменты)…
Англия и Соединенные Штаты работали совместно над системой раннего предупреждения о ракетном нападении. Система обошлась в миллиард долларов, но давала Англии двенадцать минут, Америке — полчаса до того, как на них обрушатся советские ракеты. Лондон нуждался не в двенадцати минутах, а в двенадцати часах, чтобы успеть перебросить свои стратегические бомбардировщики в безопасные районы.
Долговременным ответом на необходимость в разведывательной информации стали спутники-шпионы. Первый запустили через три месяца после того, как сбили самолет Пауэрса…
Что касается сбитого американского летчика Фрэнсиса Гэри Пауэрса, то ему пришлось провести в советской тюрьме всего два года. В ночь с 21 на 22 июня 1957 года ФБР арестовало в Нью-Йорке советского нелегала Вильяма Генриховича Фишера. При аресте он назвался Рудольфом Ивановичем Абелем. Американцы считали Фишера главой советской разведывательной сети в Соединенных Штатах, укравшим атомные секреты. Его приговорили к тридцати годам тюремного заключения. Абель провел в американской тюрьме пять лет.
