Гребень был такой теплый, такой живой, что и выпускать из рук не хотелось.
– Мне нужно идти, – вдруг взволнованно пробормотала Найдана и растерянно осмотрелась. Стойкое, уверенное чувство так прочно завладело ею, что она не могла ему противиться. Куда идти? Откуда взялось это чувство? С чего она вдруг вздумала пуститься в путь? Ведь она даже не слышала чей-то зов, чтоб повиноваться ему. Но Найдана уже в спешке собиралась, быстро одевшись и воткнув гребень в косу. Нужно идти. Все остальное не важно.
Люди с удивлением наблюдали, как она торопливо шагает к воротам. Видя такую решимость, никто не пытался ее остановить. Многие в деревне считали, что Найдана захворала, поэтому и не выходит из избы, а раз вышла, то и волноваться больше нечего: выздоровела, значит, девка!
Куда она торопилась? Может, ее разум совсем помутился и она решила податься в лес? Найдана и сама не могла объяснить своего поступка. Все стало ей совершенно безразличным. Даже липкие молодые листочки цвета нежной зелени не радовали ее, как обычно. Похоже, она их даже не замечала. Не видела эту зеленую дымку, которой весной покрывалось все вокруг, когда почки только-только распускались, и казалось, будто повсюду опустился нежный зеленый туман. А ведь раньше она всегда пыталась поймать этот момент. Напрочь не слышала Найдана и трелей пташек, радующихся весне. А ведь раньше она запросто могла определить, голос какой пташки слышится.
Она шла по лесу, обходя разлившиеся по весне болота, перебираясь через поваленные деревья, что наворотило зимой бурями. Шла долго. Несколько раз при помощи магии переносилась на огромные расстояния. Все равно куда. Просто чтоб оказаться где-нибудь далеко.
И вдруг Найдана остановилась. Перед ней вырос высокий частокол, толстые бревна в котором были поставлены так плотно друг к дружке, что между ними почти совсем не было щелей. На заостренных верхушках то тут, то там висели выбеленные дождями и ветрами черепа. Свысока они молча наблюдали за девушкой черными пустыми глазницами и скалились в ухмылке.
Найдана знала это место. Она сама не поняла, как ноги привели ее сюда. Но теперь ей было все равно. Даже эти черепа не производили на нее должного впечатления. Найдана лишь бегло взглянула на них и тут же отвела взгляд.
Неподалеку послышался стук. Тихий, но вполне различимый – то редкие, одинокие побрякивания, то частые, словно кто-то тряс горох в берестяном туеске. Найдана направилась на звук. Пройдя вдоль частокола, она заметила невысокую дверцу, на которой болталась привязанная веревкой длинная кость с утолщением на конце. Вот она-то – эта кость – покачиваясь от ветра, с бряканьем перекатывалась по округлым доскам двери. Найдана уже было взялась за отполированную чужими ладонями кость, чтоб постучать, как дверь открылась сама.
– Я знала, что ты придешь, – проскрипела невысокая старуха. Ее седые всклокоченные волосы свисали так, что и лица было не видно. – Ну, проходи, проходи…
Найдана пригнулась, чтоб пройти в калитку. Когда она здесь была? Год, два назад? Столько всего произошло за это время, что сразу и не сообразишь. Дверца в частоколе, кажется, стала еще ниже. Или это Найдана подросла?.. А вот Зугарха совсем не изменилась. Найдана шла следом за старухой, рассматривая ее. И стоило тогда вычесывать сор из ее волос, если она всегда такая лохматая? В седые колтуны снова набился репей и какие-то ветки. Зугарха все так же прикрывала свою странную костяную руку платком, накинутым на плечо, зато второй рукой шустро размахивала в такт шагам. Найдана безвольно шла следом за Зугархой к покосившейся избушке, которая будто зависла над землей на высоких столбах. Старуха ловко забралась по кривой скрипучей лестнице, помогая себе лишь одной рукой. Найдана стояла внизу и, терпеливо ожидая, когда та заберется, смотрела, как из-под длинной рубахи мелькают босые, коричневые, как сама земля, пятки.
– Я чувствую в тебе силу, – гулко произнесла Зугарха уже из избушки. – Теперь ты готова.
– Готова к чему? – спросила Найдана, поднимаясь по лестнице. Хоть она была гораздо моложе Зугархи, но обойтись одной рукой при этом не получалось, пришлось хвататься обеими. И не мудрено: лестница непонятно на чем и держалась, от малейшего прикосновения она вихлялась и угрожающе скрипела, норовя развалиться прямо под ногами.
Зугарха вывалилась откуда-то из темноты избушки навстречу Найдане так неожиданно, что та пошатнулась и крепче схватилась за лестницу.
– Твоя сущность привела тебя сюда. – Голос старухи был таким шершавым и хрустким, будто где-то поблизости каменными жерновами перетирали твердую скорлупу орехов. Время от времени в нем проскакивали тягучие, высокие нотки скрипа, они словно указывали, что и она, и калитка, и лестница, да и все вокруг принадлежало одному миру, одному владельцу. Все здесь сроднилось между собой и не могло жить отдельно друг от друга. – Я сра-а-а-зу увидела это в тебе! Еще тогда, – старуха засмеялась, выставляя напоказ розовые десны, на которых сохранилось лишь два нижних клыка. – Оставалось только ждать, когда и ты сама это осознаешь.
Найдана не понимала, о чем говорит Зугарха. Она ничего такого в себе не чувствовала, и сюда ее привела не сущность, а… Найдана и сама не знала, что привело ее на границу между мирами. И эта непонятная радость Зугархи только раздражала. В избушке было все так же грязно, а вонь, кажется, стала еще сильнее. Будто в этом месте собрались самые гадкие, самые омерзительные запахи со всего света и жили своей жизнью, не боясь, что кто-нибудь решится их отсюда изгнать. Найдана стояла у порога, переминаясь с ноги на ногу, и мысленно корила себя за то, что поднялась сюда, за то, что постучалась в ворота, за то, что вообще подошла к частоколу. Что ей здесь нужно? Как теперь вежливо попрощаться с Зугархой и поскорей уйти? А старуха уже волокла ковш, с которого скользкой, тягучей каплей свисал густой, мутный кисель – пища мертвых. Капля растянулась и наконец отклеилась от ковша, плюхнувшись на подол Зугархиной рубахи вязкой соплей. Но, похоже, ту совсем это не волновало. Найдана еле сдержалась, чтоб не передернуть от отвращения плечами.
– На, отведай, – предложила ведьма, протягивая ковш.
Найдана знала, что таковы правила. Только отведав пищу мертвых, она могла здесь находиться. Но хотела ли она здесь быть?.. А старуха уже настойчиво пихала ковш ей в лицо. Найдана прикоснулась губами к холодной, липкой пище и проглотила немного. Просто для того, чтоб соблюсти ритуал.
– Вот и ладно, вот и ладно… – обрадованно проскрипела Зугарха. Она шлепком отправила ковш обратно в чугунок, а сама выбрала на столе среди кучи хлама небольшую чашу и подула в нее, считая, видимо, что от этого она станет чище. Быстро плеснула в чашу из кувшина, так, что большая часть пролилась мимо, и, наспех обтерев снаружи подолом, протянула Найдане: – На вот, испробуй. Да не бойся ты! Это же просто березовый сок.
Найдана украдкой вытерла губы, хотя на них и так не было ни капли киселя, робко протянула руку, взяла чашу и с сомнением заглянула в нее. Угощаться в такой грязи совсем не хотелось, но и обижать старую женщину было неловко. К тому же Найдана вдруг почувствовала, что на самом деле очень хочет пить, а прозрачная жидкость так манила. Что ж, березовый сок отлично утоляет жажду. Найдана осторожно отпила. Да, это был березовый сок, а едва заметный странный привкус Найдана отнесла к плохо отмытой посуде. Но это все мелочи. Когда мучает жажда, еще и не такое выпьешь. Помнится, Найдана пила как-то через платок мутную болотную воду. Зугарха замерла, словно прислушиваясь, и стоило Найдане опустошить чашу, как старуха довольно улыбнулась.
