Найдана не знала, сколько времени она простояла вот так, обнимая дерево. Уже стемнело и заметно похолодало, но дуб загораживал ее от ветра, а кора, к которой Найдана прижалась щекой, казалось, была теплой, как ладони Ведагора. А если закрыть глаза, так и вовсе можно представить, что старец тут, рядом.
Тьма сгущалась. Нужно было возвращаться в деревню, там и так уже, должно быть, закрыли ворота, но магия отняла слишком много сил, и Найдана вряд ли смогла бы сейчас переместиться. А идти пешком – это слишком далеко и долго, всю ночь придется топать. Найдана провела рукой по стволу дуба и зашла в землянку. У порога валялось бездыханное тело курицы. Найдана осторожно подняла ее и вынесла на улицу. Под самыми корнями могучего дуба, там, где земля еще не успела схватиться морозом, Найдана прямо руками разгребла ямку и закопала птицу. Все это она сделала молча. Не проронив ни звука. Теперь любые слова ни к чему.
Должно быть, это была ее последняя ночь в землянке Ведагора. Догорающая лучина тускло освещала жилище. Враз нахлынуло столько воспоминаний, что на глаза Найданы снова навернулись слезы. Было нестерпимо больно оттого, что Ведагор больше никогда не войдет в свое жилище. Найдана устроилась на лавке, где провела всю прошлую зиму, закуталась в старый Ведагоров кожух и еще долго лежала, глядя на огонек лучины, дергающийся от малейшего шевеления. Не думать ни о чем… Отгонять все мысли, все воспоминания, закрыться от чувств. Трепетный огонек становился все меньше и наконец превратился в крошечную красную точку, выпустив тонкий хвост-дымку.
Глава 5. Пустота
Утром, едва рассвело, Найдана собралась в путь. Она была серьезна и сосредоточенна, как никогда. Свернула постель, оставив ее на краю лавки, как это всегда делал старец, вычистила и прибрала посуду, которую Ведагор в последние дни уже был не в силах расставлять по местам. Потом оделась и внимательно осмотрела жилище: все ли прибрано.
– Вот я и осталась одна… – тихо проговорила она.
Чтоб не разреветься снова, Найдана торопливо вышла из землянки. Всю ночь выла метель, снегу намело столько, что он опять скрыл недавние проталины, тропинку и вход в землянку. Хорошо, что дверь открывалась внутрь, иначе Найдане было бы не выбраться. Еще раз задержавшись на мгновение возле дуба, она судорожно вздохнула и быстро, почти бегом, поспешила прочь.
Говорят, что утро вечера мудренее, так почему же на душе все так же погано?! Ночь дала отдохнуть телу, помогла немного восстановить магические силы, но в голове был такой жуткий комок из мыслей и чувств, что, казалось, никому и никогда не под силу его распутать.
Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось встречаться, разговаривать, отвечать на вопросы, улыбаться. Найдана перенеслась сразу в свою избу, минуя ворота, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из деревенских. Не сейчас.
Медленно стянув кожух, она бросила его прямо на пол.
На столе в миске лежал хлеб, накрытый рушником. Найдана не собиралась уходить так надолго. Сколько ее не было? Два дня? Она приподняла рушник и опустила обратно. Есть совсем не хочется. Когда она ела в прошлый раз? Два дня назад. Странно…
Найдана дошла до лавки и упала на нее. Лежа она развязала узел платка, потянула вниз, но вдруг, почуяв что-то неладное, быстро села, стянула платок и ощупала шею, грудь. Медальон пропал… Бусы, что когда-то подарил ей отец, на месте, а медальона нет. Внезапно ее охватила паника. Когда он мог пропасть? Ведь он всегда был с ней! В какой момент она его лишилась? Должно быть, там, в горе, когда на нее напало чудище. А больше и негде. Найдана замерла, держа руку на груди и слушая удары своего сердца.
– Как же теперь все это не важно… – прошептала она и безвольно уронила руку.
Какое-то время она сидела, не шевелясь, глядя в одну точку. Пустота… Какая же пустота внутри!.. Теперь она осталась совсем одна. Не к кому было пойти за советом, не с кем поделиться радостью и бедой. Вокруг нее было много людей, которые хорошо к ней относились, но никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой… Все, кого она любила, умирают. Все из-за нее. Она несет несчастья. Если бы родители не подобрали ее в ту грозу, не спасли бы, они были бы сейчас живы. Если бы она не позвала Ведагора, когда Жировит напал на деревню, он тоже был бы жив.
Найдана с отвращением посмотрела на свои руки. В ладонях все еще чувствовался сгусток жизни, который она была вынуждена забрать. Найдана вспомнила, как под ее руками встрепенулась и замерла курица, безвольно свесив голову. И как перестало биться сердце Ведагора… Болезненно поморщившись, она принялась остервенело тереть ладони о поневу, словно пытаясь очистить их. Никогда, никогда больше она не повторит это заклинание!
Найдана снова легла, отвернувшись к стене и поджав ноги. Не глядя, пошарив позади себя рукой, нащупала край одеяла, на котором лежала, натянула его на себя и затихла. Ей и самой было непонятно, спит она или нет.
Время тянулось очень медленно. Нескончаемые дни сменяли друг друга, чередуясь с долгими мучительными ночами. Для Найданы не было разницы, день сейчас или ночь. Иногда казалось, что она и вовсе перепутала их. Или это перепуталось все вокруг?
Ничего не хотелось делать.
Мысли были словно опутаны липкой паутиной. С виду пушистой, а на самом деле вязкой. И к этой паутине прилипал всякий ненужный мусор.
Намертво вбив себе в голову, что она приносит всем несчастье, Найдана старалась избегать встреч с людьми. Запиралась и подолгу сидела в избе, делая вид, что она вовсе ушла. Поначалу люди заходили, пытались разговорить ее. Найдана терпела. Именно терпела, потому что поддерживать беседу не было сил. Потом заходить стали реже. Пожалуй, одна Беляна исправно приносила поесть. Видать, в благодарность за то, что Найдана когда-то спасла ее сына. Вместе с ней в избу врывался свежий воздух, свет, много шума. От всего этого хотелось скрыться.
Прячась в своей избе, Найдана даже не заметила, как наступила весна. Теперь можно было и впрямь уйти в лес, надышаться так радовавшим ее раньше насыщенным талым снегом воздухом, любоваться проталинами, на которых уже распускались первые пушистые бутоны сон-травы. Но выходить куда-нибудь на самом деле не хотелось. Хотелось стать как можно незаметнее. Быть одной. Изредка она вспоминала, что уже давно ничего не ела, и тогда пыталась заставить себя запихнуть в рот кусок хлеба. Не потому, что была голодна, а потому, что так нужно. Временами Найдана осознавала, что давно не разжигала огонь в очаге, и изба совсем выстыла, а сама она кутается в одеяло и будто не понимает, что нужно-то всего лишь растопить очаг. Все так смешалось в ее сознании.
Единственное, что она пока не забросила, – это гребень Зугархи. О, расчесывать волосы она могла целыми днями. Постоянно. Закрыв глаза, она подолгу водила гребнем по волосам. Снова и снова. Это успокаивало. Это придавало ей сил. Это будто переносило ее в какой-то другой мир, где ее измученная душа наконец-то обретала покой. Ей даже дышать становилось легче. На голове не оставалось ни единой спутанной пряди, а Найдана все водила по ним гребнем, и гладкие длинные волосы скользили сквозь костяные зубья. Сознание Найданы было так замутнено, что она не замечала, как сильно выросли ее волосы за такое короткое время. Пусть они были не такими длинными, как в ее воображении, но уже доходили до талии.
