Данъ въ Санктъ-Петербургѣ, 25 Января, въ лѣто отъ Рождества Христова тысяча восемъ сотъ тридцать первое, Царствованія НАШЕГО въ шестое.
На подлинномъ подписано Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою тако:
«НИКОЛАЙ»
86
Пушкина манифест застал в Москве. Прочитав его, Александр Сергеевич стразу отписал дочери фельдмаршала Кутузова Елене Михайловне Хитрово:
«…Последний манифест императора удивительно прекрасен. По-видимому, Европа останется только зрительницей наших действий. Великий принцип возникает из недр революций 1830 года: принцип невмешательства, который заместит принцип легитимизма, поруганный от одного конца Европы до другого; не такова была система Канинга. — Итак, г-н Мортемар в Петербурге, а в Вашем обществе еще один любезный и исторический человек; как мне досадно, что я еще не там, и как я пресыщен Москвой и ее татарским ничтожеством. Вы говорите мне об успехе „Бориса Годунова“; по правде, я не могу этому верить. Успех совершенно не входил в мои расчеты, когда я писал его. Это было в 1825 году — и понадобилась смерть Александра, неожиданное благоволение ко мне нынешнего императора, его великодушие, его широкий и свободный взгляд на вещи, чтобы моя трагедия могла выйти в свет….»
87
В день издания манифеста, главные силы русской армии под командованием графа Дибича вступили в Царство Польское. Пруссия, которая поддерживала Россию, сосредоточила возле границы с Польшей корпус генерала Кнезебека.
* * *
Польская армия отступила на Гроховскую позицию, прикрывавшую Варшаву. Перед русскими войсками простиралась территория с многочисленными малыми речками, канавами с водой, болотами.
8 февраля 25-я дивизия 6-го корпуса по собственному почину атаковала Гороховскую позицию, но была поляками отбита. Потери дивизии составили около 1620 человек убитых и раненых.
Дибич предполагал атаковать основными силами 14-го февраля, направив главный удар на слабый пункт польской позиции — их левое крыло. Сломив сопротивление на левом фланге, русские войска отбросили поляков от моста через Вислу, их единственного пути отступления. Однако утром 13-го услышана была канонада со стороны селения Белоленки, возле Ковенского шоссе. Вскоре выяснилось — наступал гренадерский корпус под начальством князя Шаховского. Опасаясь, чтобы поляки не окружили гренадеров, командующий армией, успевший к тому времени сосредоточить главные силы на левом фланге, атаковал неприятеля с фронта.
Фронтальная атака шла тяжело. Преодолевая речки, канавы, болотистую местность, русские войска несли большие потери. Поляки отразили три атаки. В очередное наступление повел 3-ю гренадерскую дивизию сам фельдмаршал Дибич. Русскими войсками, наконец, была занята ольховая роща, находившаяся в центре польской позиции и являвшаяся тактическим ключом обороны.
После занятия ольховой рощи на поляков бросилась русская кавалерия. Бой длился до вечера. Во время сражения был тяжело ранен генерал Хлопицкий. Его удаление с поля битвы лишило поляков общего управления. Главнокомандующий армией Радзивилл совершенно растерялся, шептал молитвы. Малодушный Шембек плакал. Уминский ссорился с Круковецким. Единственный из польских командиров Скржинецкий сохранил присутствие духа и поддерживал порядок в войсках. С наступлением сумерек поляки дрогнули и начали отступать. С каждым часом поток отступающих войск к единственному мосту через Вислу возрастал. Почти все стремились к Варшаве, полагая там найти убежище.
Возле моста в беспорядке собирались пехота, артиллерия, обозы. Мешая друг другу, они задерживали движение. За паникой возле переправы с тревогой следили жители Варшавы. В столице появились первые беглецы. Они вносили ужас и сумятицу, рассказывая о больших потерях. Бойцы национальной гвардии срывали с себя мундиры, стараясь смешаться с населением города.
По другую сторону Вислы возле походной палатки сидел на барабане фельдмаршал Дибич. Раскачиваясь в нервном возбуждении, то и дело пригибаясь всем телом к коленям, он грыз ногти. Прибывающие к нему штабные офицеры, адъютанты, ординарцы, сообщали о новых успехах русской армии и отступлении польских войск.
— Фельдмаршал! Поздравляю вас с победой, — громко сказал цесаревич, едва сдерживая возле него разгоряченного коня.
Дибич кивнул головой.
— Фельдмаршал! Поляков режут, как баранов! Фельдмаршал, милосердия! — продолжил еще громче Константин Павлович.
Дибич не шевелился.
— Фельдмаршал! — в гневе закричал великий князь. — Вы разве не видите, с вами говорит старший брат вашего государя!
Дибич, словно кто ткнул его шилом, быстро вскочил, приложил руку к шляпе и проговорил:
— Что угодно приказать вашему высочеству?
— Прекратите резню! — крикнул цесаревич, стегнул коня плеткой и ускакал.
Фельдмаршал не заметил, как около палатки собрались офицеры штаба. Он обвел их мокрыми от слез глазами.
Офицеры напряженно следили за движениями Дибича, за выражением его лица. Позже, вспоминая эти минуты, они будут оправдывать своего командира, говорить о его сомнениях. Кто- то придумает, что цесаревич вернулся вновь и накричал на фельдмаршала за его медлительность в принятии простого решения.
Никто никогда не узнает, каких усилий стоило командующему армией отдать приказ, который вовсе не входил в его планы и делал ничтожной победу, стоившую почти 8 тысяч человек.
— Отбой на всех пунктах, — скомандовал старый фельдмаршал.
В Варшаве распространялась паника. Мятежная столица уже видела себя захваченной русскими войсками. Депутаты сейма в горячих спорах обсуждали поднесение ключей и прошения о милости у государя. Но поздним вечером с переправы стали поступать вести одна радостнее другой. Скоро вся столица наполнилась восторженным многоголосьем, повсюду обсуждалась остановка наступления русских войск и успокоение паники на мосту через Вислу.
В письме императору Дибич оправдывался:
«…Но, как наступил вечер, то я не мог штурмовать само предместье, еще вооруженное многочисленною артиллерией. Я приказал прекратить огонь; мятежники отступили к Праге, где расположились под прикрытием орудий этого укрепления; там они не могли держаться и ночью очистили это предместье».
88
Император, не принимал оправданий командующего. Он писал:
«…Почти невероятно, что после такого успеха неприятель мог спасти свою артиллерию и перейти Вислу по одному мосту. Следовало ожидать, что он потеряет значительную часть своей артиллерии и что произойдет вторая Березинская переправа. И так, потеря 8000 человек и никакого результата, разве только тот, что неприятель потерял по малой мере то же число людей. Это очень, очень прискорбно, но, да будет воля Божия!»
89
