– Просьба поверенного… полагаю, леди упомянула вас в своем завещании…
Разве что матом.
– Однако, надеюсь, вы осознаете, что поездка куда-либо возможна лишь при наличии соответствующего сопровождения.
Телохранителя, стало быть, выделят.
Как выяснилось, не одного.
Глава 41
– Ты собираешься идти в этом? – брюнет нахмурился.
Выразительно так нахмурился, всем своим видом выражая высочайшее неодобрение.
– А что?
Платье было вполне приличным. Форменным, между прочим. Пусть к старушенции я теплых чувств не испытывала, но дразнить гусей, сиречь бывших родственничков, не собиралась.
– Траур…
Рай заткнулся, полагаю, благодаря локтю Малкольма, который весьма своевременно прояснил позицию. Траур? Не по ней. Пусть радуются, что я в розовом с оборочками не явилась… хотя… полагаю, Амелия бы поняла.
– Сначала похороны, – я закинула на плечо рюкзак, который был куда вместительней сумки. – Потом по магазинам.
Что? Должна же я хоть какой-то профит от этого мероприятия поиметь.
Рай поджал губы и отвернулся.
Малкольм протянул руку, но рюкзак я не отдала. Во-первых, свои вещи я привыкла держать при себе, во-вторых, как-то нелепо смотрелся бы изрядно поношенный джинсовый рюкзачок вкупе со строгим черным костюмом.
Черное авто.
Водитель.
Запах кожи, кофе и дорогого одеколона. Рай, отвернувшийся к окну. Ему черный цвет к лицу. Добавляет образу скорби… Малкольм задумчив и вертит в пальцах монетку.
– Как мозги? – молчание мне быстро наскучило, тем более подозреваю, что меня ждет весьма молчаливый день.
Или не один.
– Что? – Рай соизволил повернуться ко мне.
– Мозги, говорю, – я постучала по выпуклому его лбу. – На место встали? А то мало ли… нет, не подумай, что я из пустого любопытства…
Малкольм отвернулся, скрывая улыбку.
– …но ты вроде бы как меня охраняешь, а ненормальный охранник – это несколько чересчур. Согласись.
– Ты много говоришь.
– Руку дай, – попросила я. Все-таки единственное, что у меня получалось более-менее стабильно, – это диагностика.
Только брюнетик проверяться не пожелал. И руки на всякий случай убрал в подмышки. Сгорбился. Насупился, сделавшись похожим на мрачного ворона.
Ага… черного, который вьется… самая она некромантская птица.
– Ну и дурак, – настаивать я не собиралась.
Потом как-нибудь… при случае.
А Малкольм мою руку сжал, осторожно так…
Интересно, а у него невеста имеется? Не то чтобы я всерьез планирую ее место занять… просто симпатия… дружеская, но… это как-то, не знаю, неприятно, что ли?
Меж тем автомобиль добрался до города.
Жила старушка на окраине, за что соседи должны были быть ей благодарны. А что, особнячок выстроила этакий мрачно-готический. И зелень лужайки, которая проглядывала сквозь драное покрывало снега, пейзаж нисколько не оживляла.
– Охренеть, – только и выдавила я, когда выползла из машины. Малкольм таки руку подал, но хоть на рюкзак больше не покушался.
И его, по ходу, местечко впечатлило.
Дерева огромные, облепленные инеем, что солью. Слепились ветвями, создавая колючий узор. Дорожка блестит, как слюдяная…
Ага, я покрепче в руку вцепилась. Похоже, здесь так гостям рады, что отдельный травмпункт для них открыли. Нет, могли бы хоть песочком для приличия посыпать.
Дом темный.
Стены из громадных валунов воздвигнуты. И в небо самое вползают, в рыхлые тучи. Окна в доме что бойницы, да и те решетками забраны, хотя сомневаюсь, что в них способен протиснуться кто-то крупнее кошки.
Гербовый щит занавешен черным покрывалом.
Дверь открыл седой господин столь благообразного облика, что я прямо сразу и осознала – дворецкий. Он поклонился и посторонился, пропуская в темный холл.
А тут народу…
Все в строгих платьях, ну хоть не черного колеру, хотя и без того сборище старушек донельзя походило на воронью стаю… Меня окинули взглядом.
Оценили.
И еще раз оценили.
Взвесили на весах полезности и приличия, вместе с охраной, которую, надо полагать, опознали порыльно…
– Маргарита, – Амелия вышла из толпы и обняла меня, вскользь коснувшись холодными губами щеки. – Я бесконечно рада, что ты приняла мое приглашение.
Ее ли?
И взгляд-то такой радостный, что прямо сейчас тянет найти кладовочку понадежней и запереться.
– Ага. Я тоже… того… рада, – я выбралась из цепких объятий мачехи и сообразно моменту сказала: – Очень вам сочувствую.
– И тебе, деточка…
Благо за щечку меня щипать не стали, равно как и уверять, будто бы я выросла, похорошела, и вообще…
– Прости, но мне надо отойти…
Отыскать того несчастного, которому вздумалось поиграть в воссоединение семьи, и вырвать ему язык. Надеюсь, правда, обойдется без кровопролития.
– Конечно. Я тут посижу, ладно? – я указала на диванчик в уголке. – Похороны скоро? А то…
Амелия улыбалась.
Счастливо так. Искренне. И подозреваю, что смерть карги вовсе не проделала брешь в душевном ее спокойствии, скорее даже наоборот.
– Мне сказали, что я должна присутствовать на оглашении этой… воли… ну ты понимаешь…
Рай закатил очи.
Пускай, вот такие мы дикие и этикетов не блюдем.
– Иначе ноги моей здесь не было бы… и вообще… к тебе у меня претензий нет.
– А к кому есть? – улыбка Амелии не поблекла.
– Ни к кому, пожалуй, – я пожала плечами и плюхнулась на диван. – Только… ты их там поторопи, ладно? А то ишь, цирк себе нашли…
Малкольм возник рядом.
– Значит, убиваться не станешь?
Я фыркнула, чем заработала не один возмущенный взгляд. Старушки активно перешептывались, должно быть, выясняя, кто я такая и что тут делаю.
– А есть с чего? – я похлопала по диванчику.
Места тут на двоих хватит. А Рай, раз уж он столь чувствителен, пусть постоит.
Или побродит.
Слухи соберет. В них тоже есть пища для размышлений. Я вот, к примеру, весь вечер мучилась, пытаясь понять, что же пропустила при прошлом визите бабули. Она, конечно, здоровьем не отличалась, но вот чтобы прямо так взять и умереть?
– Не знаю, – Малкольм приглашение принял.
