И то, как она танцует голая на кухне… исчезает на день или два, чтобы вернуться и не видеть меня. Стеклянные глаза. Изрезанные осколком стекла руки. Кровь на полу.
Бабушкины слезы.
Просьбы.
Таблетки, после которых она становится сонной и вялой. Постоянный ее голод… и тех мужиков, полагавших, что за дозу купили полное право распоряжаться не только квартирой…
Я вздохнула.
И тряхнула головой.
– Я пока хреноватый целитель, но… не знаю… если припрет, то рискнешь?
– Я бы и сейчас рискнул.
Ага… смелый, стало быть, но я не настолько отчаянна.
– Сейчас не стоит… она еще маленькая… опухоль. Точнее, на опухоль это не похоже. Просто… часть коры отмерла, и все, но я не о том спросить хотела…
Он ведь целитель и на старших курсах, значит, что-то такое они должны были уже проходить. Вот и поинтересуюсь. Если вдруг окажется, что Малкольм сам не знает, то хотя бы подскажет, где информацию искать.
Глава 27
А машина у него была из местных.
Солидная.
Этакая черная хромированная коробка о четырех колесах. Вытянутый капот с серебряной птицей. Круглые выступающие фары. Низкая посадка и пара крыльев, украшенных серебром. Кожаный салон. Приборная доска из красного дерева… то есть, может, и не красное, но в красный окрашено. Медь. Хром.
И аромат хвои.
Я поерзала.
И браслетик свой тронула. А… может, стоило все-таки предупредить мастера Витгольца? Или сразу ректора? Или… или мне бы запретили, а в город надо.
– Успокойся, – от Малкольма мои колебания не укрылись. – Я договорился… у нас есть пара часов. А что до остального, то ты говоришь о шивелловой железе…
Машина тронулась мягко.
– И да, она как-то связана с магическими способностями… во всяком случае, давно установлена закономерность: чем крупнее железа, тем сильнее маг, или наоборот? Согласно классической теории секрет этой железы увеличивает сродство клеток перемычки Гауффа к тонким энергиям, но не только. Во всяком случае, подопытные, которым эту железу, удаляли… не смотри так, это были люди, осужденные на смерть, и согласие давали на участие в эксперименте. Так вот, несмотря на то что воздействие было направленным и локальным, прочие структуры не затрагивало, они погибали.
Охренеть.
Нет, я далека от мысли, что мир – чудесное место, но вот… получать очередное подтверждение тому неприятно.
– В Ирхате давно занимаются нейрофизиологией магии, но… сама понимаешь, информация не для общего пользования. Отец упоминал, что им удалось вычленить несколько дополнительных структур, только… это все теория… он следит за подобными исследованиями…
Мы ехали.
Я смотрела в окно на заиндевевшие поля, а Малкольм говорил.
Про магов.
Исследования.
Нервную ткань и то, что механизм появления магии никто так до конца не изучил. Что лет двести назад возникло тайное общество, которое полагала, будто из каждого человека можно сделать мага – и маги пропадали, а потом их находили мертвыми, выпотрошенными…
И сейчас это все история, но на деле было страшно.
Они ведь изучали не только взрослых – взрослых попробуй-ка одолей, а вот дети…
С тех пор на исследования природы магии было наложено вето, магов и вскрывать-то запрещалось, и только относительно недавно, лет двадцать тому, его сняли с десятком оговорок… И все равно находятся противники…
И союзники.
И король придерживается нейтралитета, но Комитет безопасности следит за всеми работами, которые так или иначе касаются темы…
И за учебниками в том числе. Некоторые студентам младших курсов просто-напросто не выдадут, да и старшим тоже, разве что по особому распоряжению.
Город был прежним.
Слегка припорошенным снегом, но этот снег остался лишь на крышах да редких статуях. В остальном же… темные витрины и уличная грязь… цветные зонты редких прохожих. Кажется, морось. И ощущение какой-то… неряшливости?
Голые деревья.
Фонарные столбы.
Решетки на окнах. И навесы – напоминанием о летних уличных кафе.
Машину мы оставили на площади. И Малкольм, тряхнув рыжей гривой, сказал:
– Решила, куда тебе?
Решила.
Для начала в банк, который отличался от земного разве что отсутствием очередей. Или нам просто повезло? Не знаю. Главное, заявление мое приняли, отпечаток ауры сверили и довольно споро выдали тысячу талеров.
Чувствовать себя состоятельной было… непривычно.
Инстинкт подсказывал – деньги спрятать, и немедленно. Тратить? Не стоит… это сейчас они есть, а потом вдруг возьмут и исчезнут, как первая моя зарплата, ушедшая на мороженое и целлофановые сапоги. Модные, да, но…
С сапог мы и начали.
Потом был магазин с канцелярской мелочью. И лавка, где Малкольм выбрал пару перчаток. Себе. К счастью, мне он подарки делать и не пытался. Правильно. Я бы не смогла отказать, а потом чувствовала бы себя препоганым образом… а так… двадцать пять талеров за перчатки?
Могу себе позволить.
Дорого?
Зато замшевые и мягкие, тонкие, но в то же время теплые… и вообще, я разбогатею… вот научусь исцелять взглядом, а еще на урожайность зерновых оказывать влияние и приплоды скота увеличивать, тогда и погребу деньгу лопатой…
…Марека я увидела не сразу.
Это была очередная лавка, заходить в которую я не планировала, но все-таки заглянула, поддавшись совершенно безумному ощущению собственного всемогущества. Тысяча талеров – это… этого хватит для небольшого кутежа.
Теплые брюки.
И длинная юбка из шотландки. Такая же накидка с кистями, пара свитеров и еще, кажется, теплые носки, что в моей комнате более чем актуально. Да и никогда бы не подумала, что выбирать носки, ориентируясь не только на цену, настолько весело…
Раз и два…
И нет нужды выглядывать на улицу, когда один магазинчик переходит в другой, здесь не всегда и продавцы-то есть. Люди живут на втором этаже, а торговые залы… воровать не принято, особенно если на товаре стоит магическая метка. Да, не каждый может себе позволить подобный аппарат, и человек с даром вполне способен метку снять, но…
Это ведь глупо – тратить силу там, где можно потратить деньги…
И я тратила.
Отдавала пакеты Малкольму, который был непривычно молчалив и услужлив. Он задержался в магазине игрушек, а я вдруг оказалась в странном месте.
Нет, привычная арка.
И полумрак торгового зала. Витрина темна и света почти не пропускает… или это уже на улице потемнело? Хозяева решили не тратиться на дополнительное освещение? И вообще, есть здесь кто-нибудь… ну, помимо чучела совы?
