А мне, значит, удобно, но…
Должно же быть хоть что-то! Или я уже путаю собственное любопытство с интуицией? Кто скажет? Никто… так, шкаф и прочее – это не то… и если он не сам… допустим, что не сам… Рай не похож на подонка, но…
Закрыть глаза…
Если представить, что его подвели… кто? Ответ я знаю, но… куда она положила бы вещь, которая… почему я вообще уверена, что это находится здесь? Логичнее было бы навязать, скажем… перстенек какой или подвеску, да хоть носовой платок, с которым нельзя расставаться…
– Скажи, твой дружок ведь ночует здесь?
– А где еще? – Малкольм выглядел крайне недовольным. Во-первых, я чувствую, что у него голова болеть начинает, а мигрень никому хорошего настроения не добавляла, во-вторых, ситуация представлялась ему в высшей степени неправильной.
– Нет, не так, – я присела.
Чисто.
И убирают здесь регулярно, но… значит, это должно быть там, куда уборщица точно не полезет. Вопрос – куда?
– В последнее время ты не замечал, что он… как бы это сказать… слишком уж… не желает оставаться на ночь в другом месте?
Под кроватью пусто.
И за тумбочками.
И… если она просто заходила на чай?
Каждый вечер? Слухи уже пошли бы… нет, если я что-то понимаю, эта штука должна действовать дистанционно и не требовать частой подзарядки… под кроватью, к слову, пыль протирали, а вот…
Я села и попрыгала.
Матрац новый.
Упругий.
И…
С другой стороны, ей достаточно было один раз положить, а дальше он сам…
– Подними, – я скинула на пол подушки и покрывало стянула. Конечно, сделать вид, что в комнате никого не было, не получится, но…
Малкольм, к счастью, без возражений подчинился.
А вот и оно.
Мерзковато выглядит, к слову. Этакая серебряная кривобокая звезда, заключенная в веночек из веток. Ветки ошкуренные и вида мерзкого, из них торчат перья, причем какие-то обслюнявленные. В звезду вплавлены то ли осколки кости, то ли вообще чьи-то зубы.
И что дальше?
Сжечь ее в пламени праведного гнева? Я бы не отказалась, но, как знать, не поедет ли наш приятель крышей окончательно? А… забрать? Вдруг стоит прикоснуться, и я попаду под влияние? И вообще, такие штуки, как в книгах писано, трогать себе дороже…
– Это же…
– Мирршах, молодые люди, – ректор просто шагнул в комнату, хотя дверь мы, честное слово, закрыли. Впрочем, пользовался он как раз не дверью, а окном сияющим, надо полагать, именно так портал и выглядит. – Поздравляю, вы спасли вашему другу жизнь. И разум, думаю, в какой-то мере…
– А… вы что тут делаете? – поинтересовалась я, пряча руки за спину, всем видом своим показывая, что трогать эту пакость я не собиралась.
Вот честное слово, не собиралась.
– Вас спасаю, юная леди… и вашего друга тоже.
– Тогда спасибо.
Нелепый разговор. А звезда на кровати вздрогнула и зашевелилась. Серебряные отростки ее дергались, извивались перья, и пахло…
– Погодите, – ректор оттеснил нас и, взяв мирршах за перышко, с легкостью отлепил от кровати. – Какие таланты пропадают… признаться, я о подобном лишь читал, полагал, несколько преувеличивают, но…
Она пыталась ухватить ректора за пальцы.
А меня мутило.
Вот если подумать, то в мире есть куда более отвратительные вещи, и мне доводилось с ними сталкиваться. Чего стоит тот же клубок паразитов, который вытащили из старой кошки… тогда меня вырвало, и теперь…
Я зажала рот руками и, отвернувшись, уткнулась в грудь Малкольма. Глаза зажмурила, но… продолжала чувствовать эту тварь.
– Это нормальная защитная реакция, – мягко произнес ректор, и следом полегчало. – Сейчас он парализован, и можете открыть глаза… а еще я бы попросил вас, милая леди, отдать мне все амулеты, выданные Конторой…
Значит, все-таки угадала.
– Скажите, – я сглотнула вязкую слюну и обернулась. – А вы знаете, с кем теперь помолвлена моя сестра?
– Конечно, – ректор как раз убирал черный мешочек во внутренний карман пиджака. – Мне казалось, это очевидно… санор Альгер – весьма завидный жених.
А то… такие возможности, которые просто грешно не использовать.
– А его… вы думаете, она тоже…
– Я думаю, милая леди, что сейчас вам стоит подумать о собственной безопасности…
В королевском дворце ее сопровождали, как Варнелия и предполагала. В ушах звенела музыка, ненавязчиво, скорее убаюкивая, уговаривая поддаться иллюзии.
В конце концов, от нее ведь многого не требуют.
Сделай, как должно, и будешь жить.
Счастливо.
Только вряд ли долго, ибо тот, кто расчистил себе путь к трону, должен будет как-то объясниться с народом. А лучшее, что можно придумать, – казнь заговорщиков.
Интересно, что он придумал?
Подкуп фелиссийцев? Или зависть к королеве? Или безумие скоротечное? Все знают, как опасны безумные маги… и маги вообще.
Каждый год кто-то выступает с инициативой усиления контроля над одаренными. Даже нелепо, если подумать, вносить подобное предложение на Совет, сплошь из одаренных состоящий. Но этот… этот спустит зверя с привязи. Почему бы и нет?
Меньше свободных магов – меньше конкурентов.
А в подобных случаях весьма закономерно развитие паранойи…
Поворот.
И стража… нелепая туша королевского мага, который останавливает ее провожатого каким-то вопросом, наверняка пустяковым, но…
Музыка не позволяет расслышать. И фантазия меняется. Правильно. Мозг – гибкая структура, но при этом он стремится к равновесию, которое нынче напрочь отсутствует в ее душе.
Коридор.
Позолота… и платье на ней роскошное, как и положено церемониальному. Юбка расшита золотом столь густо, что почти не гнется. Корсет давит на ребра. И этому наверняка есть свое объяснение – чего бы ни намешала девочка в своем чае, для здоровья оно вряд ли полезно.
Не отвлекайся.
Фигура королевского мага будто пеленой укрыта. Он отступает, и Варнелию ведут дальше.
Сопровождают.
Особе высокого ранга нельзя бродить самой по себе. Это просто-напросто неприлично.
А маг держится рядом, но его как бы и нет. Он подстраивается под шаг Варнелии.
– …Да я понятия не имею, что ему было нужно, но он никогда не вылезает из своей норы, – а ее конвоир нервничает.
Отступит?
Не позволят. Ставки слишком высоки.
