Будь осторожнее с ним, Маргарита. Он, и вправду хранящий род, служит вовсе не ему, но тому, о чьем существовании все предпочитают молчать, будто бы молчание способно защитить хоть в чем-то.
Охренеть. Чем дальше, тем оно мне меньше нравится.
…Именно хранитель способствовал моему знакомству с Киреной. И мы с первого взгляда пришлись друг другу по душе. До того момента у меня не было подруг, хотя печали по этому поводу я не испытывала. И лишь когда в жизни моей появился человек, способный равно разделить и радости, и тревоги, я осознала, сколь одинока была прежде.
Мы учились.
Мы мечтали. Мы делились секретами… Кирена была ментальным магом, редкость по нынешним временам. И по понятным причинам дар свой истинный она скрывала, не желая привлечь внимание Конторы. К сожалению, ментальные маги не могут существовать сами по себе, слишком опасными их полагают. Даже мне она открылась далеко не сразу. И, признаюсь, в первые мгновения я испытала неподдельный ужас. А что, если моя симпатия, моя привязанность есть лишь результат ее воздействия? Я видела боль в ее глазах, и все же ничего не могла с собой поделать.
Мы расстались.
И эти три дня были самыми отвратительными в моей жизни.
Именно тогда, желая помириться и показать, что я вижу в ней друга и только друга, что доверяю ей, как самой себе, я и предложила провести обряд смешения крови. Его еще именуют обрядом братания, но мне это слово всегда казалось слишком претенциозным. На своем веку я встречала немало братьев, люто ненавидевших друг друга.
Суть же обряда состоит в том, что два человека становятся близки друг другу. И чем больше изначальное сходство душ, тем сильнее единение. Помимо символизма у нас получилось обменяться дарами. У Кирены ее слабый дар огня стал чуть сильнее, прикрывая истинную ее суть, а я же получила способность чувствовать людей. Не скажу, что это меня обрадовало. Очень скоро я поняла, что этот дар – червивое яблоко, от которого мне ныне не избавиться.
Правда, со временем я научилась использовать его во благо рода.
Постепенно наши с Киреной пути разошлись. Я поступила в университет, видя в том возможность совершенствовать свой дар и улучшить состояние рода. Некоторые мои идеи оказались весьма удачными, однако по молодости лет я позволила им уйти в чужие руки. После я не повторяла этих ошибок. В головном отделении Королевского банка тебя ждет ряд документов. Полагаю, обладая на редкость практичным складом ума, ты правильно оценишь ситуацию.
Так.
…бабуля, по ходу, еще тот Штирлиц. И вот получается, мне завтра в банк надо? Вот почему мне все это добро не передали одним пакетом, а квест затеяли?..
…Амелия полагает, будто именно она распоряжается финансами рода, а по понятным причинам я не могла открыть ей правду. Боюсь, обида помешала бы ей мыслить рационально. Да и мой сын, полагаю, узнав об истинном состоянии дел, не стал бы сдерживаться в пагубных своих пристрастиях.
Однако возвратимся к подруге. Она отучилась лишь год, после чего вышла замуж за человека много старше ее. Он был весьма состоятелен и отличался довольно буйным нравом, который, впрочем, Кирена укротила не без помощи дара.
Пожалуй, жизнь ее – состоятельной и любимой супругом женщины – была безоблачна. Она сама признавалась мне, что счастлива, но… мечтает о любви.
Мы были юны и обладали всеми недостатками, присущими этому возрасту, – чрезмерной самоуверенностью, убежденностью, будто ничего-то дурного с нами не произойдет, и немалой жаждой любви. Она проснулась в нас одновременно, уж не знаю, кто первый спровоцировал эту волну, но… я вдруг осознала, что никогда-то в жизни никто не любил меня по-настоящему.
До головокружения.
С безуминкой.
Чтобы мир улетал из-под ног. Ныне я думаю, что дар Кирены и наша связь сыграли злую шутку. И ее горячая любовь откликнулась во мне. Порожденное ею же эхо и привело к на редкость неудачному браку. Мой супруг умел пускать пыль в глаза, правда, надолго его не хватало. Ему достало времени очаровать меня, да и я рада была очароваться. Когда же брак наш подошел к логическому завершению, я с ужасом обнаружила рядом с собой человека в высшей степени неприятного. Более того, этот человек почему-то полагал возможным для себя навязывать мне свою волю. Признаюсь, я сама отчасти виновна в ситуации, в которой оказалась. Выданная в любовном угаре доверенность была использована, чтобы сделать огромные займы, погашать которые мой супруг не собирался. Он каким-то образом сумел заложить поместье не один, не два, но тринадцать раз.
Я присвистнула самым неинтеллигентным образом. А дядечка-то был талант! Надеюсь, бабуля воздала этому таланту по заслугам. Хотя… я по-прежнему ей не сочувствовала, просто… просто нельзя брать чужое.
Нехорошо.
И свое отдавать не стоит, особенно всяким проходимцам. Брачный контракт составить, что ли… нет, я замуж в целом не собираюсь, но… мало ли как жизнь повернется. Это тот случай, когда лучше, чтобы бумага была…
…Я не говорю о таких мелочах, как родовые драгоценности, коллекция картин, которую и без того пришлось проредить, рассчитываясь с долгами родителей. Я вдруг поняла, что рискую остаться не просто нищей, но угодить под статью о мошенничестве. И признаюсь, я испугалась. За себя. За ребенка, который только-только появился на свет.
Еще немного, и всплакну.
Я передала очередной листок Малкольму.
– Ты уверена? Кажется, это несколько… личное.
– Не для меня.
Я не собираюсь никого осуждать. Это напрочь лишено смысла, да и… наверное, постаравшись, можно что-то исправить.
Изменить.
Исцелить и вообще, только… почему мне не хочется? Я повернулась к зеркалу, пытаясь понять, что это, усталость или приобретенная стервозность? Я ведь, сугубо теоретически, должна бы стремиться к воссоединению семьи.
Отец очнется от колдовского сна. Мама станет прежней. Они найдут друг друга и… и простят, конечно. Не смогут не простить, помирятся, переселятся из города куда-нибудь в тихий домик, чтобы вишни вокруг и яблони.
Пасеку поставят.
Будут жить в любви и согласии, среди вышитых скатерок и фарфоровой посуды, старательно делая вид, что прошлое забыто. А я… я ведь не уверена, что смогу поддержать их игру. В ней мне уготована роль спасительницы, а заодно уж дочери, которая должна бы быть счастлива общим счастьем, только у меня от одной мысли об этом ком в горле застревает.
Я буквально вижу эту свежеотретушированную жизнь.
Нет.
Не хочу. Не буду… и не заставите. Слышишь, мертвая бабуля, я не обязана разгребать твои ошибки! Ваши ошибки… вы взрослые сильные люди, а я – ребенок… была ребенком, который оказался виноват во всем. И я не хочу притворяться, будто все эти годы можно просто взять и задвинуть куда-то…
