– Мне тоже, – отвечал Гавриил, – и я бы с удовольствием остался Леонардом, но ход событий таков, что пора мне явить свое истинное лицо и свою истинную мощь. Ты уже знаешь, может быть, что я встречался с братом?
– Откуда мне знать? – князь пожал плечами. – Чертовка увела у меня сновидца, а сам я снов об ангелах не вижу.
– Я встречался с Михаилом, – повторил архангел. – И встреча эта не показалась мне радостной…
– Семейные праздники вообще дело невеселое, говорю тебе, как потомственный сирота, – ухмыльнулся Гениус.
– Брат не внял моим словам, он готовит апокалипсис, – продолжал Гавриил, как бы не слыша. – Его мечта – покончить с Землей.
– Какой ему смысл губить планету? – голос князя не дрогнул, словно речь шла о чем-то чужом, постороннем.
– Потому что она проклята, – отвечал архангел. – В нынешнем своем виде Земля создана Врагом, он обратил ее в юдоль скорбей и терзаний. Земля – вечная головная боль для сфер. Они обязаны следить за ней, поддерживать какой-никакой порядок. Но порядок здесь, по мнению Михаила, один – адский. И не сегодня-завтра он призовет на эту землю Армагеддон, сюда грянет все ангельское воинство и нанесет сокрушительный удар. Тем более что и повод есть – уничтожен ангел пригляда.
– А Дий? – спросил князь. – Ведь Дий будет сопротивляться.
– Не будет, – после паузы сказал архангел. – Люцифера нет. Он прекратил свое существование, как и Бог.
Князь содрогнулся, хотя мысленно и просиял… Есть, есть справедливость на этом свете!
– Но как такое возможно?
– Очень просто. Когда из мира ушел Бог, ушел из него и Враг. Враг – ведь это лишь отражение Бога в черном зеркале. Некому смотреться в зеркало, некому в нем и отражаться.
– С кем же все это время имел дело я?
– Со мной, – сказал Гавриил, – ты имел дело со мной. Я передавал тебе повеления Сатаны, но это были мои повеления.
Гениус хмурился, молчал. Наконец поднял глаза, посмотрел прямо на ангела.
– Но если Люцифер умер, к чему Армагеддон? Чтобы уничтожить меня?
Гавриил неприятно усмехнулся.
– Чтобы уничтожить тебя, архангелу довольно пошевелить пальцем. Ты просто местный божок, плохо воспитанный дух. Нет, воинство нужно, чтобы истребить божественный порядок, который охраняет землю. Люди исказили то, что было им дано. Беда их не в том, что идут войны, беда в том, что войны и насилие стали тут нормой. Человек попирает человека хуже любого демона, упивается его страданиями, в этом видит смысл своей жизни. Такого, конечно, сферы не простят.
– Но если Дия нет, с кем же они станут воевать?
Собеседник молчал с минуту, князь уже думал – не ответит, но тот заговорил все-таки.
– Воевать, – сказал, – они будут с тобой и со мной… Потому что других защитников у Земли не имеется.
– Выходит, мы с тобой будем армией зла, – усмехнулся Гениус. – Уничтожать Землю будут они, а зло – это мы.
– Кто задает правила, тот и зовет себя добром, тебе ли не знать.
Хилиарх задумался. Нервно барабанил пальцами по столу, не глядя на ангела… правду сказать, трудно было глядеть, столь нестерпимое исходило от него сияние.
– Мы проиграем, – наконец выговорил князь. – Я знаю, ты второй на небесах после Михаила, но только второй. Мы не выстоим против всей силы сфер.
– Скорее всего, нет, – согласился архангел. – Вот потому-то я предлагаю не доводить до Армагеддона. А нужна-то всего самая малость – убрать Михаила.
– Уберем его, найдется другой – возглавит ангельское воинство…
– Не найдется. Среди ангелов два архистратига – Михаил и я. Ни Рафаил, ни Уриил, ни кто другой не осмелятся пойти против меня, ибо я – старше.
Хилиарх только головой покачал. Поняв, что архангел не по его душу пришел, он стал гораздо смелее.
– Когда-то Сатана пошел против самого Бога, – проговорил он.
Архангел глянул на него с раздражением.
– Сатана – другое дело. А у этих закваски не хватит. Кишка тонка, как говорят у вас тут. Нет, главная опасность для нас – это Михаил. Убрать его, уничтожить – вот единственный путь.
– Но зачем тебе я? – осторожно спросил хилиарх. – Что моя сила по сравнению с твоей?
Гавриил поморщился, отвечал с неохотой, хмуро:
– Видишь ли, своими руками я убрать его не могу. Во-первых, он брат мне. Во-вторых, благодать его такова, что никто на небесах не может ему противостоять. Если я восстану против него даже здесь, на земле, я буду иметь дело с первым ангелом во вселенной. Другое дело – ты. Ты – тварь хтоническая, земная, на тебя наши законы не распространяются. Здесь ты сразишься не со всесильным архангелом, а со смертным человеком. Так же, как черные твои смогли убить ангела пригляда, так и ты убьешь архистратига, ведь он перед лицом твоим только человек. То, чего не могу я, сможешь ты. Нужно лишь решиться.
– И что же сделают со мной за это сферы? – полюбопытствовал князь. – Есть уже на этот счет какая-нибудь пытка или придумают специально для меня?
– Сферы – это я! – загремел архангел. – Бога нет, Сатаны нет, есть только мы с Михаилом. Из двух сил тебе надо выбрать одну. Если думаешь, что Михаил пощадит тебя за многолетнюю службу Врагу, если надеешься, что простит тебе убийство ангела – то ты дурак и умрешь поделом. Но у меня свои планы, и если пойдешь со мной, отдам тебе Землю в вечное и абсолютное владение, как некогда было при жизни Отца нашего, до низвержения Люцифера, до того, как превратилась она в обитель скорби и мук.
– А сам что будешь делать? Воцаришься на небе вместо ушедшего Бога?
Гавриил не ответил ему, но страшно глядел теперь тысячью глаз – глядел мимо князя. О, как он презирал этого наглого языкастого божка, как ненавидел его, как готов был тут же, не сходя с места, размозжить, расплющить, разнести в горелую пыль. Нечистый, рогатый, созданный в черный день вместе с прочими скотами, но получивший власти чуть больше, чем они, князь мира сего раздражал его одним своим существованием. И разве стал бы он пользоваться его услугами, да еще против брата, если бы не вопрос жизни и смерти? Отвечать ли ему теперь, и если отвечать, то как? Да, ангелы бессмертны, но уничтожить можно и ангела, такая сила дана была ему самому, а в большей степени – и старшему его брату Михаилу. Более всего усовершенствовался в страшном этом искусстве Люцифер, но Люцифера нет, а Михаила скоро не будет. И вот тогда, возможно, он сам запретит костлявой собирать свой вечный урожай. Люди поймут, кто их истинный благодетель, превознесут его, нового и древнего бога Гавриила. Что им, в самом деле, за разница, тот бог или иной? Кто добр к ним, тот и хорош, а он, Гавриил, перенесший столько страданий, обманутый Отцом, братьями, всем ангельским воинством, он, конечно, будет добр, милосерден. Мир еще не знал такого бога, каким станет он, мир будет славить его, поклоняться ему денно и нощно, и он избавит рабов своих от нужды, лишений, болезней и самой смерти. Как в библейские времена, люди буду жить до тысячи лет, и он, всеблагой, всевеликий, будет сиять им с небес, но не слепить, не ослеплять, лишь освещать и согревать.
