– Скажите, пожалуйста, как далеко зашел прогресс, – восхитилась Нина, – я знаю про «бублики», которые кладут в морозильник, а потом вручают детям. Но они работают короткое время, быстро нагреваются.
Я подошла к столику, на котором оставила прорезыватель.
– О! Какой симпатичный, – восхитилась Нина, подойдя ко мне, – розовенький, весь переливается. Интересно, он очень холодный?
Я осторожно потрогала рукоятку, на которой сидело кольцо, и отключила прибор от сети.
– Вроде нет.
Нина пощупала кольцо.
– Может, оно не зарядилось?
– Всю ночь стояло, – возразила я.
– Немного липкое, – заметила няня, – надо его в воде подержать.
Нина попрыгала на одной ноге к мойке.
– Пахнет приятно. Конфетами. Хотя, на мой взгляд, ароматизировать сей предмет не следует. Понимаете, что произойдет? Ребенок с малолетства нанюхается чего-то кондитерского, станет взрослым, зайдет в магазин и унюхает знакомый с детства аромат. И мигом купит коробку конфет, съест их. Не о детках производители заботятся. О себе. Небось у них еще фирма «петушков» на палочках есть… Ой! Уронила! Вот растяпа.
– Не наклоняйтесь, – велела я и направилась к колечку, которое упало на пол, – сейчас подниму.
– У меня только нога не в порядке, руки и спина, как новые, – возразила Пантина, медленно наклоняясь. – Ой!
– Говорила же вам, – укорила я Нину, которая плюхнулась на пол, – сама подберу.
– Я не инвалид, просто не устояла, – пробурчала няня, схватилась руками за столешницу и встала. – Хозяйке не надо самой руками по полу шарить, для этого домработница есть.
– А где кольцо? – удивилась я.
Нина не ответила. Я оглядела плитку и продолжала недоумевать:
– Куда оно подевалось?
До меня долетело громкое чавканье.
– Мафи! – закричала я. – Как тебе не стыдно! Пока Нина вставала, ты сперла прорезыватель. Немедленно верни!
– Дарья, – странным голосом произнесла Пантина, – можно вас на секундочку?
Но я уже неслась в столовую.
Там стояла тишина, собаки в зоне видимости не было, но меня не проведешь.
– Отлично знаю все твои уловки, – возмутилась я и помчалась в гостиную. – Мафи, а ну, иди сюда немедленно. Мафи! Мафи!
Я вбежала в комнату и услышала громкий храп. На диване у окна, уютно зарывшись в подушки, сладко спала Мафуся. Я потрясла ее за лапу.
– Эй! Где прорезыватель?
Мафуня распахнула глаза, на ее морде явственно застыл вопрос: «Мама, ты о чем? Зачем вытащила меня из грез?»
Я опешила, кажется, Мафи на самом деле не трогала кольцо. И кто его утащил? Из столовой донесся странный звук.
– Хуч! – подпрыгнула я и кинулась назад.
Мопс сидел около буфета, из его пасти торчала рукоятка, кольцо пряталось внутри.
– Совесть у тебя есть? – возмутилась я.
Хучик отвел глаза в сторону и… свистнул.
– Как ты издал свист? – изумилась я.
Мопс чем-то щелкнул.
– С ума сойти, – подпрыгнула я, – не понимаю, каким образом ты свистишь и клацаешь, но отдай мне Дуняшину вещь. Потом поговорим о твоем поведении. Девочка скоро проснется.
Хуч еще сильнее сгорбился.
– Дарья, – позвала из кухни Нина, – пожалуйста, подойдите.
– Сейчас, – пообещала я, – только отниму у мопса кольцо.
– Не трогайте его, – закричала Нина.
– Не собираюсь наказывать Хуча, – ответила я, – и в голову не придет отшлепать собаку.
– Прорезыватель, – заверещала Пантина, – к нему не прикасайтесь.
Я попыталась разжать челюсти Хуча. Может, сегодня солнечное затмение? Или ночью Луна столкнулась с Марсом? Поэтому Ирина требовала от меня поклясться своим здоровьем и впала в истерику, услышав отказ, а сейчас у Нины произошло короткое замыкание в мозгу, и она решила запретить мне касаться вещей Дуняши?
– Ни в коем случае, ни за что на свете не трогайте кольцо, – надрывалась из кухни Пантина.
– И почему же? – поинтересовалась я, мне таки удалось кое-как просунуть в рот Хучу несколько пальцев.
Хорошо, что мопс в процессе жизни растерял зубы, и в его челюстях образовались прорехи. Сейчас у него штук пять резцов сверху и чуть больше снизу. Ими всеми Хучик крепко вцепился в детскую грызалку и не отдает ее.
– Неприятность случится, – пообещала Пантина.
– У кого? – пропыхтела я, вцепившись в колечко. – Ура! Ухватилась!
– Боже! – простонала Нина. – Только не говорите, что за прорезыватель.
– Именно так я и поступила, – объявила я.
– М-м-м-м, – долетело из кухни, – и мы в доме втроем. Вы, я, Дунечка. Остальные уехали.
– Зачем нам другие члены семьи? – спросила я, отчаянно пытаясь выковырнуть пахнущее конфетами кольцо изо рта Хучика.
– Мы пропали! – всхлипнула Нина. – Бедная Дунечка! Крошка несчастная. Люди! Ау! Кто-нибудь! Помогите нам! Спасите.
– Немедленно перестаньте! – потребовала я. – Идите сюда.
– Не могу.
– Почему?
– Руки прилипли.
Я решила, что плохо расслышала слова няни.
– Простите?
– Я приклеилась к столешнице!
– Вы шутите?
– Конечно, нет! – всхлипнула Нина.
– На кухонном столике нет клея.
– Прорезыватель.
– Вы о чем?
– Я потрогала кольцо, когда вы отключили его от сети, – пустилась в объяснения Пантина, – оно оказалось липким. Пальцы друг с другом склеились, я подумала, что надо руки и прорезыватель помыть. Поспешила к крану, поскользнулась, упала, попыталась встать, уцепилась за край столешницы, и все. Приварилась намертво.
– Звучит фантастично, – хихикнула я.
– Покупка покрыта чем-то на редкость клейким.
– Это невозможно.
– Почему?
– Колечко предназначено для младенцев! Его не могли сделать, как липучку для мух.
– Тем не менее я не могу руки отодрать, – всхлипнула няня.
– Сейчас подойду и оттащу вас, – пообещала я, решила оставить Хуча временно в покое, попыталась вытащить свою кисть из пасти мопса и потерпела неудачу.
– Ну как? – спросила минут через пять Нина. – Почему вас нет?
– Секундочку, – пробормотала я.
– Ага! Прилипли!
– Ну…
– Я предупредила вас!
Я молча делала отчаянные попытки вытащить свои пальцы из пасти Хуча.
