могущество национального государства не заключается в одной лишь его военно-технической мощи, но обусловливается также наличием экономических и технологических ресурсов, маневренностью, Дальновидностью и решительностью внешней политики, эффективностью его общественно-политической организации. Во многом оно зависит от самой нации, от людей, их знаний и умений, энергии, амбиций, дисциплинированности, инициативности, их верований, заблуждений и иллюзий. И от взаимосвязи всех этих факторов. Кроме того, могущество государства следует рассматривать не только в абсолютном выражении, но и в привязке к его внешнеполитической или имперской политике, с оглядкой на другие страны
{356}.
Возможно, лучше всего различие в уровнях общестратегической боеспособности можно рассмотреть на примере трех относительных «новичков» в мировой политической системе — Италии, Германии и Японии. Первые два государства возникли лишь в 1870–1871 годах путем объединения множества мелких, а третье появилось на мировой арене после выхода из добровольной изоляции во времена реставрации Мэйдзи, начавшейся в 1868 году. Во всех трех наблюдалось стремление подражать уже устоявшимся великим державам. К 1880–1890-м годам каждое из них начало захватывать территории за океаном и строить современный флот в дополнение к своей регулярной армии. Каждое стало существенным элементом в дипломатических расчетах своей эпохи, а к 1902 году все они уже создали альянсы с представителями «старой гвардии». Тем не менее эти общие черты вряд ли могут перевесить принципиальные различия в реальной силе каждого из них.
ИТАЛИЯ
На первый взгляд, появление объединенной Италии должно было привести к изменению баланса сил в Европе. Вместо группы враждующих друг с другом отдельных небольших государств, находившихся в зависимости от ведущих держав либо испытывавших постоянную угрозу иностранной интервенции, появилось единое королевство с 30 млн. человек, причем численность его населения росла столь стремительно, что уже к 1914 году практически сравнялась с количеством жителей Франции. Вместе с тем армия и флот нового участника европейской политики не были особенно многочисленными и грозными, но, как следует из данных табл. 19–20, их все же следовало принимать в расчет.
Таблица 19.
Численность сухопутных и морских вооруженных сил ведущих государств мира, 1880–1914
{357}
| |
1880 г.
|
1890 г.
|
1900 г.
|
1910 г.
|
1914 г.
|
| Россия |
791 000 |
677 000 |
1 162 000 |
1 285 000 |
1 352 000 |
| Франция |
543 000 |
542 000 |
715 000 |
769 000 |
910 000 |
| Германия |
426 000 |
504 000 |
524 000 |
694 000 |
891 000 |
| Великобритания |
367 000 |
420 000 |
624 000 |
571 000 |
532 000 |
| Австро-Венгрия |
246 000 |
346 000 |
385 000 |
425 000 |
444 000 |
| Италия |
216 000 |
284 000 |
255 000 |
322 000 |
345 000 |
| .Япония |
71000 |
84 000 |
234 000 |
271 000 |
306 000 |
| США |
34 000 |
39 000 |
96 000 |
127 000 |
164 000 |
Таблица 20.
Общий тоннаж военно-морского флота ведущих государств мира, 1880–1914
{358},
[36]
| |
1880 г.
|
1890 г.
|
1900 г.
|
1910 г.
|
1914 г.
|
| Великобритания |
650 000 |
679 000 |
1 065 000 |
2 174 000 |
2 714 000 |
| Франция |
271 000 |
319 000 |
499 000 |
725 000 |
900 000 |
| Россия |
200 000 |
180 000 |
383 000 |
401 000 |
679 000 |
| США |
169 000 |
240 000 |
333 000 |
824 000 |
985 000 |
| Италия |
100 000 |
242 000 |
245 000 |
327 000 |
498 000 |
| Германия |
88 000 |
190 000 |
285 000 |
964 000 |
1 305 000 |
| Австро-Венгрия |
60 000 |
66 000 |
87 000 |
210 000 |
372 000 |
| Япония |
15 000 |
41000 |
187 000 |
496 000 |
700 000 |
С точки зрения внешней политики, как было отмечено выше, возникновение Италии, конечно, представляло собой определенное посягательство на интересы двух соседствующих с ней великих держав — Франции и Австро-Венгрии. Присоединение к Тройственному союзу в 1882 году создавало видимость решения вопроса итало-австрийского противостояния и одновременно ставило изолированную Францию перед лицом врага на двух фронтах. Таким образом, в первые десять лет своего объединения Италия расценивалась как полноправный член европейской системы великих держав, Рим был включен в перечень ключевых мировых столичных городов (наряду с Лондоном, Парижем, Берлином, Санкт-Петербургом, Веной, Константинополем), где следовало открывать посольство.
