Однако в 1960-е годы эта удобная ситуация переменилась. Как Кеннеди, так и (даже в большей мере) Джонсон желали увеличить американские военные расходы за рубежом, причем не только во Вьетнаме, хотя этот конфликт превратил поток экспортируемых долларов в настоящее наводнение. Как Кеннеди, так и (даже в большей мере) Джонсон были полны решимости нарастить внутренние ассигнования, причем эта тенденция наметилась еще до 1960-х годов. Ни одной из этих администраций не нравились политические издержки повышения налогов ради покрытия неизбежной инфляции. Результатом стали дефицит федерального бюджета в течение нескольких лет подряд, головокружительный рост цен и все большая неконкурентоспособность американской промышленности, которая, в свою очередь, приводила к увеличению дефицита платежного баланса, сворачиванию (по воле администрации президента Джонсона) иностранных инвестиций американскими фирмами, а затем к переходу этих последних на новый инструмент евродолларов. В этот же период американская доля в мировых (не считая СЭВ) золотых резервах неумолимо сокращалась, с 68% в 1950 году до 27% в 1973-м. Поскольку вся международная платежная система начала терять устойчивость из-за этих взаимосвязанных проблем, а также из-за действий разозленного де Голля против того, что он считал «экспортом инфляции», администрации Никсона не оставалось иного выбора, кроме как разорвать связь доллара с золотом на частных рынках, а затем и вовсе отпустить доллар в свободное плавание. Бреттон-Вудская валютная система, созданная в пору финансового превосходства США, рухнула, когда ее главная опора перестала выдерживать давление
{1003}.
Обстоятельства взлетов и падений доллара в 1970-е годы, когда он находился в режиме свободного курса, выходят за рамки нашего повествования, как и зигзагообразный курс последующих администраций, пытавшихся совладать с инфляцией и стимулировать рост без политических осложнений. Повышенная инфляция в США в общем и целом ослабляла доллар в 1970-е годы по отношению к немецкой и японской валютам; нефтяной кризис, поставивший в тяжелое положение сильно зависевшие от ОПЕК страны (например, Японию и Францию), политическая турбулентность в разных регионах мира и высокие процентные ставки США к началу 1980-х подтолкнули доллар вверх. И все же, хотя эти флуктуации были существенны и усугубляли глобальную экономическую нестабильность, они не столь важны для нашего исследования, как неумолимые долговременные тренды: например, замедление роста (с 2,4% в 1965–1972 годах до 1,6% в 1972–1977-м и до 0,2% в 1977–1982-м)
{1004}, накопление дефицита федерального бюджета, которое можно считать кейнсианским «подстегиванием» экономики, но его ценой был приток такого количества денежной массы из-за рубежа (вызванный выгодными американскими процентными ставками), что это повлекло за собой неестественное повышение долларовых цен и превратило страну из нетто-кредитора в нетто-заемщика, а кроме того, американским производителям стало еще сложнее конкурировать с импортными автомобилями, электрическими товарами, бытовой техникой и другой продукцией. Неудивительно, что по ВНП на душу населения США утратили лидирующие позиции
{1005}.
Конечно, были и позитивные моменты, особенно для тех, кто мог смотреть на американскую экономику и ее потребности шире, чем только в рамках сравнения с доходами Швейцарии или производительностью Японии. Как пишет Каллео, после 1945 года американская политика достигла некоторых очень простых и важных целей: внутреннего благосостояния (в противовес кризису 1930-х годов), сдерживания советской экспансии без войны, восстановления экономик (и демократических традиций) Западной Европы, к которой позже присоединилась Япония, в результате чего был создан «чрезвычайно интегрированный экономический блок» с «впечатляющим арсеналом многосторонних институтов… не только для управления общей экономикой, но и для решения вопросов безопасности», и, наконец, «трансформации старых колониальных империй в независимые государства, тесно интегрированные в мировую экономику»
{1006}. Итак, удалось сохранить либеральный международный порядок, от которого все сильнее зависели и сами США; и хотя их доля в мировом производстве и капитале сокращалась (возможно, слишком быстро), перераспределение глобального экономического баланса по крайней мере не разрушило той среды, которая более или менее благоприятствовала рыночным и капиталистическим традициям Америки. Наконец, несмотря на то что в сфере производства страна начала уступать некоторым быстро растущим экономикам, ее весьма значительное превосходство над Советским Союзом сохранилось почти во всех аспектах, а благодаря опоре на предпринимательское начало она оставалась открытой для стимулов управленческой инициативы и технологических прорывов, что для ее марксистского соперника представляло большую сложность.
Более подробное обсуждение последствий этих экономических процессов мы прибережем для последней главы. Здесь же, пожалуй, будет полезно в статистической форме (табл. 43) показать суть рассмотренных выше трендов относительно глобального экономического баланса сил, а именно: частичное восстановление доли мирового производства менее развитых стран; поразительный рост Японии и в меньшей степени КНР; сокращение доли ЕЭС, несмотря на то что оно оставалось крупнейшим экономическим блоком в мире; стабилизацию и последующее медленное уменьшение доли СССР; гораздо более быстрый спад, хотя и при гораздо большем экономическом влиянии, США.
Таблица 43.
Доли стран в мировом ВВП, 1960–1980
{1007} (в %)
| |
1960 г.
|
1970 г.
|
1980 г.
|
| Менее развитые страны |
11,1 |
12,3 |
14,8 |
| Япония |
4,5 |
7,7 |
9,0 |
| Китай |
3,1 |
3,4 |
4,5 |
| ЕЭС |
26,0 |
24,7 |
22,5 |
| США |
25,9 |
23,0 |
21,5 |
| Прочие развитые страны |
10,1 |
10,3 |
9,7 |
| СССР |
12,5 |
12,4 |
11,4 |
| Прочие коммунистические страны |
6,8 |
6,2 |
6,1 |
Действительно, к 1980 году, последнему в табл. 43, данные Всемирного банка о численности населения, ВНП на душу населения и собственно ВНП красноречиво свидетельствуют о многополярном распределении экономического влияния в мире, как показано в табл. 44.
