– Понятно… – Сталин задумчиво кивнул, а затем задал новый вопрос: – Но почему такое категорическое требование насчет непременной универсальности практически всей флотской артиллерии? Ну, кроме главного калибра тяжелых крейсеров. Ведь универсальные орудия имеют куда меньшую дальность стрельбы. А весь опыт войн на море последних десятилетий утверждает, что большая дальность стрельбы едва ли не ключевой фактор победы в морском сражении. Ну и универсальная артиллерия куда дороже и сложнее в производстве, чем не универсальная. Тем более что использовать против самолетов пушки таких крупных калибров слишком расточительно.
Алекс понимал, зачем Сталин задает ему эти вопросы. Проекты, разработанные в будущем, были ориентированы на создание флота, наиболее отвечающего реалиям той войны, которую будет вести советский военно-морской флот через десять с небольшим лет. Но воззрения на войну на море, господствующие в настоящий момент не только среди моряков РККФ, но и вообще в мире, были ещё очень далеки от реалий той, будущей войны. И базировались на опыте Первой мировой и более ранних войн. То есть всё как всегда – генералы (ну в данном случае адмиралы) всегда готовятся к прошедшей войне… Вследствие чего многие привезенные Алексом предложения в глазах современных моряков выглядели откровенной ересью. И именно Сталину нужно было как-то убедить тех, перед кем стояла задача создать к войне боеспособный военно-морской флот страны (ну не лично же главе СССР этим заниматься?), в том, что строить его следовало таким, как предлагалось вот в этих выглядевших ересью материалах, а вовсе не таким, как это представлялось им самим в настоящий момент. Для чего ему самому требовалось разобраться с тем, на чем основывались подобные предложения. И как и что отвечать на высказываемые ими претензии. Сам же он вряд ли успел прочитать материалы по флоту…
– Дело в том, что, насколько я помню, удары вражеской авиации являлись основной причиной боевых потерь советского флота во Второй мировой войне, – пояснил Алекс. О-о, эти вопросы они с дедком обсосали до косточек. Так что ему было что сказать. – Почти пятьдесят процентов потерь было именно от нее… На втором месте – мины. Причем в значительной части свои собственные…
Сталин посуровел.
– …на третьем – подводные лодки. И только процентов пятнадцать пришлось на артиллерийские схватки между кораблями. Да и тут неуниверсальная артиллерия как-то не слишком помогла. Ну что тут можно сделать, если против гражданского ледокола, наскоро вооруженного парой семидесяти шести миллиметровых зениток выходит тот самый «карманный линкор» с шестью только двухсот восьмидесяти миллиметровыми орудиями главного калибра, не считая всего остального. Так что, если проанализировать статистику, зенитная артиллерия жизненно необходима оказалась в пятидесяти процентах случаев, в то время как неуниверсальная – в лучшем случае только в пятнадцати. А много зениток на корабли не запихнешь. Универсалок же можно напихать много. Причем куда более впечатляющего калибра, в снаряды которого уже ближе к концу войны вполне можно будет запихнуть радиовзрыватели. Увы, вряд ли к тому времени удастся добиться снижения их размеров настолько, чтобы они влезли в более мелкие калибры… И если в тех пятидесяти процентах случаев атакующие самолеты встретят отпор не пары зениток, а четырех, шести или даже десяти-пятнадцати универсалок, да ещё и в первую очередь «заточенных» именно под ПВО, да со снарядами с радиовзрывателями, то это точно позволит сократить потери. И, возможно, даже в разы. Так что ещё надо посчитать, что действительно обойдется дешевле – неуниверсальная артиллерия или несколько десятков кораблей, которые в будущую войну останутся в строю и не будут потоплены, – Алекс замолчал. Хозяин кабинета задумчиво кивнул. Некоторое время в кабинете стояла тишина, а затем Сталин неожиданно спросил:
– Скажите, Саша, а как вы относитесь к тому, что я введу в круг людей, знающих о вас ещё… м-м-м… нескольких человек?
Алекс слегка напрягся.
– Ну-у-у… – осторожно начал он, – не очень хорошо. Мне кажется, что чем меньше людей знают обо мне, тем лучше… нам всем лучше. Потому что вы, несомненно, прекрасно представляете, что начнется, если где-то там, – он мотнул головой в сторону окна, – узнают о том, что у СССР есть возможность получать информацию из будущего.
– Это будет очень плохо, – кивнул Сталин. – Но я могу вас заверить, что это будут исключительно надежные люди. Беззаветно преданные партии и стране и прошедшие хорошую школу подпольщика. То есть понимающие, как надо держать язык за зубами, – и он напряженно уставился на Алекса. Тот некоторое время молчал, а потом осторожно спросил:
– Скажите, а начальник управления НКВД по Дальнему Востоку, причем награжденный орденом Ленина за свои заслуги в борьбе со шпионами и предателями, – это надежный товарищ?
[56]
Сталин замер.
– А заместитель Народного комиссара по иностранным делам СССР и член РСДРП с момента ее образования?
Сталин побагровел и несколько мгновений сидел молча, стиснув кулаки. Алекс даже начал опасаться, что его хватит удар. Но тот справился. Только резко расстегнул воротник френча и сделал глубокий вдох. А потом глухо спросил:
– Они есть в ваших материалах?
– Да, – кивнул Алекс. После чего, немного поколебавшись, добавил: – Правда, про замнаркома там скорее предположения…
– Хорошо. Я обещаю, что очень внимательно прочитаю все ваши материалы. Но-о-о… дело в том, что я сомневаюсь в своей возможности в одиночку переубедить наших военных в том, что их представления не совсем отвечают характеру будущей войны и что армию и флот стоит оснащать и организовывать именно по вашим предложениям, – он сделал паузу, после чего спросил: – А как себя зарекомендовал товарищ Фрунзе?
Алекс пожал плечами.
– В принципе, очень неплохо. То есть перед моим первым попаданием он умер в двадцать пятом году. А в этот раз – выжил. Наверное, потому, что вы что-то сделали, когда я принес вам информацию о нём в прошлый раз…
Сталин молча кивнул. Алекс замолчал, задумавшись, а потом осторожно произнес:
– Возможно… с ним риск действительно будет не слишком велик.
– А товарищ Киров?
Алекс нахмурился, и Сталин поспешно пояснил:
