Он начал перебирать пузырьки, постукивая кольцами по стеклу и деревянным пробкам с золотой и серебряной окантовкой. Между делом он рассказывал о своем отце и волшебных зельях, знакомых ему по книжкам.
– Ага, пятнадцать лет, и по тебе видно, что это было вечное лето. Как говорят, только мелкая река может сверкать так ярко, – сказала фейри, и Мэтью поднял на нее удивленный взгляд ребенка. Улыбка промелькнула на его лице, всего на мгновение.
Прежде чем Джем успел вмешаться, улыбка вернулась.
– А, понятно. «У него нет ни гроша, а с виду он кажется миллионером. Можно ли желать большего?»
[4] – процитировал Мэтью. – Оскар Уайльд. Знаешь такого? Я слышал, фейри любят похищать поэтов. Попробуй украсть его – он того стоит.
Женщина рассмеялась.
– Возможно, мы уже это сделали. Хочешь, чтобы тебя тоже похитили, милый мальчик?
– Не думаю, что это понравится моей маме-Консулу.
Мэтью по-прежнему лучился улыбкой. Женщина как будто почувствовала себя неловко, но потом улыбнулась. Фейри бывали колючими, как шипы, но не потому, что хотели причинить вред – просто такими их создала природа.
– Это любовный приворот. – Фейри кивнула на пузырек, наполненный мерцающей розовой жидкостью. – Тебе ни к чему, светлое дитя нефилима. А вот это ослепит твоих противников в бою.
Могу себе представить, сказал Брат Захария, изучая пузырек с черным, как уголь, песком.
Мэтью определенно нравилось слушать про зелья. Захария не сомневался, что сына Генри пичкали такими сказками дома за ужином.
– А это что такое? – спросил Мэтью, показывая на фиолетовый флакон.
– О, еще одна настойка, не представляющая никакого интереса для нефилимов, – отмахнулась женщина. – Зачем вам зелье, которое заставляет говорить правду? Я слышала, у вас, Сумеречных охотников, нет секретов друг от друга. К тому же у вас есть Меч Смерти, если понадобится доказать, что один из вас не лжет. Хотя как по мне, так это жестокий обычай.
– Это и в самом деле жестоко, – охотно согласился Мэтью.
Фейри как будто опечалилась.
– Значит, ты из жестокого народа, милое дитя.
– Но сам я не такой, – возразил Мэтью. – Я верю в искусство и красоту.
– Однажды ты можешь стать безжалостным, несмотря ни на что.
– Нет, никогда, – настаивал Мэтью. – Мне нет никакого дела до обычаев Сумеречных охотников. Традиции Нижнего мира мне нравятся гораздо больше.
– Ах, ты льстишь старухе. – Фейри замахала рукой, но ее лицо сморщилось, как довольное яблоко, когда она снова улыбнулась. – Что ж, раз ты такой милый мальчик, я покажу тебе кое-что особенное. Как тебе понравится пузырек со звездной жидкостью, гарантирующий его обладателю долгую жизнь?
Довольно, зазвучали голоса в голове Захарии.
Сумеречные охотники не торгуют своими жизнями, сказал Брат Захария и потянул Мэтью за рукав.
Мэтью уперся, не желая уходить.
Все эти зелья – не более чем подкрашенная вода и песок, сказал Захария. Не трать деньги зря и никогда не заключай сделок с фейри. На Базаре надо быть осторожным. Здесь не только торгуют мечтами, но и могут разбить тебе сердце.
– Ну ладно, – согласился Мэтью. – Смотри, дядя Джем! Вон оборотень продает книги. Знаешь, оборотни – самые неутомимые читатели.
Он бросился к ларьку и начал задавать бесхитростные вопросы женщине-оборотню в чопорном платье, и вскоре она уже поправляла прическу и смеялась над его глупостями. Внимание Брата Захарии внезапно привлек чародей, которого он искал.
Подожди меня здесь, сказал он Мэтью и пошел навстречу Рагнору Феллу, стоявшему у костра под аркой железнодорожного моста.
Огонь выбрасывал зеленые искры, озаряя умное лицо чародея и белоснежные волосы, обрамляющие крутые завитки рогов.
– Брат Захария, – кивнул он. – Рад тебя видеть, но боюсь, новости у меня не очень хорошие. Ну, да ладно. Плохие новости приходят, как дождь, а хорошие – как вспышка молнии перед бурей.
Звучит обнадеживающе. Брат Захария почувствовал, как сжимается сердце.
– Я обратился к нескольким источникам в поисках нужной тебе информации, – продолжал Рагнор. – У меня появилась зацепка, но должен тебе сказать: меня предупредили, что эти поиски могут оказаться фатальными. Они уже стоили жизни одному смельчаку. Ты действительно хочешь, чтобы я проверил эту ниточку?
Да, хочу, сказал Брат Захария.
Он надеялся на большее. Когда в том году он встретился с Тессой на мосту, она выглядела обеспокоенной. День выдался серый. Ветер сдувал ее каштановые волосы с лица, которого могли коснуться тревоги, но не время. Иногда казалось, что лицо – это все, что у нее осталось. Он мало что мог, но однажды обещал до конца своих дней охранять ее даже от ветров с небес.
И намеревался сдержать слово.
Рагнор Фелл кивнул.
– Хорошо, я продолжу поиски.
Как и я, сказал Брат Захария.
На лице Рагнора появилось выражение глубокой тревоги. Брат Захария обернулся и увидел Мэтью, который возвращался к прилавку с зельями.
Мэтью! позвал Брат Захария. Иди-ка сюда.
Мэтью кивнул и неохотно направился к нему, одергивая жилетку.
Тревога на лице Рагнора стала еще заметнее.
– Почему он с тобой? Почему ты так со мной поступаешь? Я всегда считал тебя одним из самых разумных Сумеречных охотников, но вижу, что ошибался!
Брат Захария вгляделся в лицо Рагнора. Было непривычно видеть мага в таком смятении, ведь он всегда проявлял осторожность и профессионализм.
Я думал, вас с Фэйрчайлдами связывает долгая истории взаимного уважения, сказал Брат Захария.
– О, конечно, – сказал Рагнор. – И в свете этого я очень счастлив, что до сих пор не взлетел на воздух от какого-нибудь взрыва.
Что? удивился Захария.
Все разъяснилось, как только Мэтью увидел Рагнора и просиял.
– Здравствуйте, профессор Фелл. – Он покосился на Джема. – Профессор Фелл был моим учителем в Академии, пока меня не отчислили. Вернее, пока не выгнали с позором.
Джем знал, что Джеймса исключили из Академии, но чтобы Мэтью… Он думал, что Мэтью просто решил последовать за своим парабатаем, как поступил бы любой на его месте.
– Твой друг с тобой? – спросил Рагнор и поморщился. – Кристофер Лайтвуд здесь? Наш Базар скоро будет охвачен пламенем?
– Нет, – улыбнулся Мэтью. – Кристофер дома.
– Дома в Идрисе?
– В лондонском доме Лайтвудов, но это далеко отсюда.
