— Лев, — выдыхает счастливо.
Как будто я — лотерейный выигрыш, а не обычный парень. Черт… Только не обнадёживайся раньше времени, счастливый придурок! — тут же отдергиваю себя голосом Ти Джея.
— Привет, — шепчу, сгребая ее маленькую ладошку. — Как жизнь?
Ну, точно, придурок! Оригинальнее ничего придумать не мог? — тут же костерю себя за неудачное начало разговора. Удивительно, но мой вопрос совсем не расстраивает Вику, наоборот, она широко улыбается, демонстрируя свои знаменитые ямочки.
— Господи, это, правда, ты. Только ты мог такое спросить. — Смеется тихонько и подносит к лицу наши переплетенные руки. Прижимается к ним щекой, и я растекаюсь лужей. Оборачиваюсь назад, в попытке скрыть эмоции, но отвлечься не на кого. Маленькая доктор нас тактично оставила наедине. Повторяю, как мантру: я сильный, я сильный, я сильный.
— Что все-таки случилось, Вика? — спрашиваю, наконец, устраиваясь возле нее. Моя рука так и остается зажатой в ее ладони. Не готов пока отстраниться… Да и Вика не спешит, значит, будем так…
— Меня исключили из тренерского состава.
— Я в курсе.
— Блин, ты так вырос, Левка. Поверить не могу, что ты такой огромный. Я тебя точно не смогу на руки взять.
Да, это наш прикол родом из детства. Я всегда хотел вырасти, и Вика мне в этом подыгрывала, говоря каждый раз после долгой разлуки, что теперь уж вот точно не сможет меня поднять. Мне это льстило лет до шести. Потом я уже стеснялся залазить к ней на руки. Да и действительно вырос. Впрочем, сейчас, если сравнивать с тем, каким она меня видела последний раз, я набрал килограмм десять мышечной массы. И ее слова можно воспринимать вполне буквально.
— Ну, тогда моя очередь носить тебя на руках.
Блин. Опять пафосно, да? Как же тяжело это все… Впрочем, Вика на мои слова реагирует с присущим ей юмором:
— Думаю, тебе это может грозить вполне реально. Я как бы не очень в форме, и не знаю, насколько хватит моих сил при перелете.
— Что все-таки случилось? — настаиваю, глядя в родные глаза.
— Меня хотят убрать.
— Господи, Вика…
— Думаешь, я умом тронулась? — улыбается невесело. — Я бы тоже так подумала, если бы перед этим мне так откровенно не угрожали.
— Кто угрожал? — настораживаюсь.
— Кое-кто в высоких кабинетах силовых структур родного государства.
— И что они хотели? — Я сглатываю. Мне реально страшно.
— Блин, Левка… У тебя акцент! — изумляется Вика некстати. — А я-то думаю, что мне ухо режет?
— Вик, — дергаю недовольно плечом, — это неважно. Ты лучше рассказывай все.
— Страшно? Может, зря я тебя втянула…
— Страшно! Только не за себя, — перебиваю ее бредовую речь.
Она вскидывает на меня взгляд свой хрустальный, и я готов отдать все, что имею, только бы вернуть этим глазам их привычную беззаботность.
— Спасибо. Это так важно, когда есть, на кого положиться…
— А твой…
Вика накрывает ладошкой мои губы и машет из стороны в сторону головой.
— Нет его. Он сразу же сдался. Только на меня стали давить…
— Червяк, — не в силах удержаться от комментария.
— Не у всех есть яйца, Лева. Это нормально.
— Я бы никогда…
Опять не дает мне договорить, прикасаясь ладошкой к губам… Смешная. Я же могу и не вытерпеть. Впиться губами в эту мягкую холодную ручку. Или зубами цапнуть, ставя метку.
— Я знаю, золотой. Я знаю…
Ну, что же она делает со мной своими словами, а? Неимоверным усилием воли беру себя в руки, и задаю логичный вопрос:
— Почему они не довели дело до конца?
— Я думаю, из-за моей известности. Мое убийство сейчас вызвало бы массу вопросов, ввиду разразившегося допингового скандала. Поэтому решили действовать не так нагло. А тут еще и повод такой свести счеты с жизнью. Брошенка с выкидышем. Все в лучших законах жанра. И не придерешься ведь.
Черт. Это страшно. Реально очень страшно осознавать, что я мог ее потерять. Только уже не так, как тогда — четыре года назад, а навсегда. Какое страшное, оказывается, слово…
— А с малышом… Что с малышом случилось?
Очень больно — осознавать, что твоя любимая женщина принадлежит другому. Живет с ним, делит постель, готовит ему завтраки. Или даже печет твои любимые блины. Да. Это очень-очень больно. Но существует штука, которая перевешивает даже это. Например, когда ты узнаешь, что она, ко всему прочему, еще и беременна. Все. Это как контрольный в голову.
— Банальный выкидыш, — шепчет любимая, отворачиваясь.
— Почему? — Я действительно должен знать. Это не праздное любопытство. Если у меня все-таки получится завоевать Вику, мне нужно будет сделать все, чтобы не допустить повторения этой истории.
— Этого никто не знает, Лева. Никто…
Не то, чтобы я был в восторге от такого ответа, но… Ладно… Будем решать проблемы по мере их поступления.
— Ладно. Вик…
— Ммммм, — уже практически сквозь сон.
Как же быстро она устает! Что с ней сделали?!
— Я тебя заберу отсюда. И только посмей спорить.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Забирай.
Я не верю своим ушам. Я действительно это слышу? Уточняю на всякий случай:
— Я тебя навсегда заберу. Нечего тебе больше дома делать.
— Это угроза? — улыбается, превозмогая усталость.
— Констатация факта.
— Забирай. Только с визой что-то нужно решать. И как можно скорее — у меня нет времени ждать.
— Тогда я поеду прямо в посольство, а ты отдыхай.
— Спроси Булата. Он обещал помочь.
Это еще кто? Не успеваю уточнить — Вика проваливается в сон. Целую ее дрожащие веки и выхожу за дверь, где меня ждет Полина. Замечаю возле девушки здоровенного мужика. Я, вообще, как бы тоже не маленький. Но его размеры действительно впечатляют.
— Лев, это мой муж Булат. Он обеспечит охрану вам с Викторией и поспособствует скорейшему получению визы.
Я пожал руку здоровяку. Мне не хотелось помощи. Самым большим моим желанием было справиться со всеми проблемами самостоятельно, показав Вике, какой я мужик. Но… Сейчас не до этой показухи. И я чётко это понимал. Если для спасения любимой мне придётся поступиться своими принципами — значит, так тому и быть. Интересно, кстати, кто этот мужчина?
— Документы Виктории уже находятся в посольстве. Вопрос о выдаче визы решится сегодня. В крайнем случае, завтра, — тихим, но от этого не менее значимым голосом заговорил мужчина. — Посол в курсе ситуации, и счёл возможным не соблюдать обычные формальности.
