Разумеется, Лариса Ивановна была не такая
дура, чтобы открывать двери кому попало, даже если этот самый «кто попало»
клянется и божится, что он врач со «Скорой» и разыскивает Николая Сибирцева,
которого срочно вызывают на работу. Сначала Лариса Ивановна пристально оглядела
площадку в «глазок». «Глазок» у нее был замечательный – телескопический, то
есть позволял видеть все, что творилось на площадке и даже на ближайших
ступеньках, а также приближал лицо посетителя.
У данного посетителя лицо было очень
симпатичное! Даже красивое: с темными оленьими глазами в обворожительных
ресницах, с девичьими, припухшими губами, румяными щеками, а главное –
улыбчивое и доброе. Именно такое, по мнению Ларисы Ивановны, и должно быть у
врача, который хочет внушить доверие своим пациентам. Не то что лицо Коленьки
Сибирцева, на котором будто семь замков понавешено! Коля, конечно, очень хороший
мальчик, всегда первым здоровается и даже разрешил Ларисе Ивановне постричь
себя, когда ей надо было на ком-то руку набить, учась на парикмахерских курсах,
однако с тех пор почему-то начал ее активно избегать. Никогда не остановится
поболтать, рассказать какой-нибудь смешной случай из врачебной практики, а ведь
у него такие случаи, наверное, каждый день случаются, вон Булгаков целую книжку
написал про эти случаи!
Лариса Ивановна не любила жить с соседями по
принципу «здрасьте» – «до свиданья». Она любила такие отношения, когда можно
неожиданно, без приглашения, зайти – и тебе будут рады. Вон как в телерекламе
про порошок «Комет»: эта наглая тетка лезет во все дела своих соседей в любое
время дня и ночи, но никто, заметьте, ей не то что пинка не даст, но и смотрят
как на благодетельницу и спасительницу. Конечно, такие крайности ни к чему,
Лариса Ивановна не стала бы раздаривать направо и налево чистящие и моющие
средства или драить чужие раковины. Она просто жаждала общения! Однако народ в
этом подъезде жил как на подбор – все вроде Сибирцева.
Когда Николай привел к себе девушку, Лариса
Ивановна приободрилась: ну вот, будет с кем поговорить за жизнь, к кому
нагрянуть на чаек, посплетничать… Не тут-то было! Николай свою любовницу прятал
от всех так, словно боялся, что украдут. Лариса Ивановна ее только один раз и
видела, когда она с Колей первый раз пришла и стояла на площадке, воровато
озираясь, пока он открывал дверь.
Догадаться о том, что девушка еще там, можно
было только по сумкам с продуктами, которые Николай теперь исправно носил домой
(раньше-то он питался как попало и где попало), по его ухоженному виду (как-то
раз даже при галстуке был!), по тому, что теперь он исправно ночевал дома (а
случалось, по две-три ночи пропадал где-то, явно не на работе, и возвращался
угрюмый и еще более нелюдимый, чем прежде), – и по еле слышному шебуршанию
и легким шагам, которые изредка доносились до Ларисы Ивановны, когда она по
полчаса простаивала на площадке, ловя ухом звуки, доносящиеся из-за соседской
двери. Да, вот еще что: иногда по ночам, проснувшись в час или два ночи, Лариса
Ивановна видела «молодых», как она их про себя называла, гуляющими вокруг дома.
То есть Николай старательно прятал свою любовницу, даже «выгуливал» ее только
ночами, и Лариса Ивановна с каждым днем все более утверждалась в мысли, что он
элементарно увел мужнюю жену и теперь не без оснований опасается преследований
со стороны обманутого супруга. Поэтому она бы ничуть не удивилась, если бы в
один прекрасный день в Колину дверь начал ломиться какой-нибудь Отелло с
кинжалом в зубах. И первая мысль при виде того мальчика, который искал
Сибирцева, была: ну, вот оно – началось!
Но эта мысль тут же улетучилась. Во-первых,
потому, что на мальчике был белый халат под легкой курточкой – именно так
одевался и сам Николай на работе, – а главное, повторимся, лицо у него
было не угрюмое, не ревнивое, а такое доброе-доброе… И говорил он голосом
мягким, вкрадчивым и настолько тихим, что Лариса Ивановна в конце концов
плюнула на осторожность, родную сестру элементарного благоразумия, и открыла
ему дверь…
Если кто-то предполагает, что красавчик, войдя
в квартиру и притворив за собой дверь, тут же обернулся чудовищем и набросился
на бедную старушку с кынжалом или непристойными домогательствами, то он глубоко
ошибается. Наяву молодой человек оказался еще краше, а голос его звучал как
музыка. И вот этим своим музыкальным голосом юноша начал выспрашивать, где
сейчас можно найти Николая.
– Понимаете, – встревоженно мурлыкал
он в диапазоне между ми и соль первой октавы, – у нас сейчас очень острая
ситуация сложилась, один врач ногу сломал, когда был на вызове, и мы просто
задыхаемся. Я был уверен, что Николай дома, а у него никто не открывает. Может,
элементарно отсыпается после дежурства. Вы не в курсе, он уходил сегодня куда-нибудь?
Лариса Ивановна в сомнении пожевала губами.
Уходить-то уходил, она сама в окошко видела, но потом закрутилась по хозяйству,
а потому и не обратила внимания, вернулся ли Николай. Но если он не открывает,
значит, его нет. Или…
Лариса Ивановна залилась румянцем.
– Даже не знаю, что вам сказать, –
кокетливо ответила она. – Точно не знаю, дома ли Коля, но, может быть, он
занят со своей… девушкой?
Таких взглядов на мужчин, какой был брошен на
красавчика, Лариса Ивановна не бросала лет двадцать, это как минимум, однако
она ничуть не дисквалифицировалась – судя по тому, что румяные щеки юноши
заалели еще ярче.
– Неужели у Николая появилась
девушка? – протянул он с таким изумлением, что Лариса Ивановна просто
затряслась от счастья. И следующие четверть часа она выдавала информацию со
словоохотливостью платного осведомителя.
– С ума сойти! – потрясенно сказал
красавчик-доктор. – Николай такой скромный, тихий – кто бы подумал, что он
способен жену увести от мужа?! Слушайте, а может быть… – Он уставился на
Ларису Ивановну, и у той мурашки побежали по спине. – А может быть, здесь
кроется что-то иное?
– То есть? – нахмурилась Лариса
Ивановна.
Юноша мгновение смотрел на нее задумчиво:
– Даже не знаю, могу ли я вам сказать…
– Мне, – чуть не задохнулась Лариса
Ивановна, – вы можете сказать решительно все!
– Я бы лично – с удовольствием. Но тут
речь идет о служебной тайне…
– Молодой человек, – с достоинством
сказала Лариса Ивановна, поджимая губы, – я ветеран труда, двадцать лет
проработала в областном отделении Главлита. Вы, кстати, знаете, что такое
Главлит?
– Нет, – честно признался
юноша. – А что это такое?
