Он и сам не мог понять, почему вдруг бросился
вдогонку. Конечно, нехорошо, что Инна догадалась о его тайных мыслях, конечно,
ужасно, что так обидел ее после того, что недавно было между ними. Не таким уж
Дебрский стал бревном, чтобы не понимать: женщина может все это проделывать с
мужчиной только по любви. Количество и качество поз и позиций тут совсем ни при
чем! Дрожь ее тела, трепет губ, отчаяние и самозабвение… Инна имела право
обидеться, не получив на все это ни малейшего отклика.
И все-таки дело было не в ее обиде, строго
говоря, даже и вообще не в Инне. Дело было в нем самом! Стоило Инне вот так
исчезнуть, запретив даже звонить ей, как Дебрский ощутил себя необыкновенно
одиноким. Столь плотно безнадежность не смыкалась вокруг, даже когда он перелистывал
«Ловушку для Золушки» и подозрительно вглядывался в свои, а может, чужие
фотографии. Он был не в силах сейчас остаться один! Он хотел, чтобы Инна
вернулась – нет, в постель идти не обязательно, а по большому счету даже и не
хочется, – но ему нужна была ее близость, ее уверенность, сила, которая
исходила от нее, развеивала клубящуюся вокруг тьму и заставляла совершенно
иначе смотреть на жизнь, на смерть, на отношения людей. Все-таки их поцелуи и
прикосновения не прошли даром. Пусть Дебрский так ничего и не смог как мужчина,
пусть ничего и не вспомнил умом, однако что-то все же пробудилось в нем…
неопределенное, почти инстинктивное, даже детское! И вот это неопределенное
чувство теперь настойчиво нашептывало, что и прежде, до аварии, он спокойно и комфортно
чувствовал себя в жизни только тогда, когда рядом была Инна – с этой ее
необоримой уверенностью в себе, этой настойчивостью и готовностью развеять все
тучи, которые собирались над головой ее любимого Антона. Более того, он мог бы
поклясться, что она не раз и не два в жизни разгоняла над ним какие-то тучи!
Догнать ее, поговорить, все объяснить,
убедить, что Инна должна быть до конца откровенной с ним…
Его бросило вперед так резко, что он едва не
клюнул носом «бардачок».
– А пристегиваться надо, дорогой
товарищ, – донесся кругленький говорок водителя. – Ремень-то вон он!
– Почему остановились?!
– А нагнали такси ваше, – сообщил
шофер. – Червончик с вас, ехали-то всего ничего.
Да ведь и впрямь! Дербский увидел впереди
красненькие габаритные огоньки того самого такси. Ошибки быть не могло: в
освещенном салоне отчетливо вырисовывался силуэт Инны, которая повернулась к
шоферу и что-то говорила ему.
От сердца сразу отлегло. Ну конечно! Инна
поняла, что была слишком жестока. Она говорит шоферу, чтобы не ехал ни в какую
Гордеевку, а поворачивал обратно в Нагорный микрорайон.
Надо ее перехватить прежде, чем такси
развернется. Какой смысл гонять две машины?
Дебрский схватился за ручку дверцы, но та не
поддалась. Рванул еще – никакого эффекта.
– Поосторожнее! – простонал
водитель. – И червончик не забудьте!
«Да мы сейчас обратно поедем», – только
хотел сказать Дебрский, но в этот момент дверца такси распахнулась, и Инна
выбралась на обочину.
«Неужели она меня заметила?» – мелькнула
мысль. Дебрский так удивился, что даже бросил ломать дверь – просто сидел и
смотрел, как Инна пропустила вывернувшее на середину дороги такси и обошла
стоящую впереди белую машину.
– «Лада», девятка, – пробормотал
водитель, и даже в том состоянии ошеломления, в каком находился Дебрский, его
поразила зависть, сочившаяся из каждого кругленького слова. – Не «мерс»,
оно конечно, однако хороша, ой, хороша…
В салоне «Лады» вспыхнул свет, и Антон увидел
головы двух мужчин, сидевших в салоне. На заднем сиденье – простоволосый,
водитель – в шляпе. Инна открыла дверцу рядом с шофером, тот подвинулся, давая
ей место. Она скользнула внутрь, оглянулась налево, проверяя, свободна ли
трасса, и в следующее мгновение ловко и уверенно послала «Ладу» вперед, с места
развив скорость.
Антон тупо смотрел на улетающие вниз, на
спуск, красные огоньки, и только тут до него дошло, что это была за машина. Та
самая, которая недавно останавливалась рядом с ними! Та самая, в которой сидели
два парня…
В голове было пусто. Нет, одна мысль все-таки
проплыла – совершенно нелепая и постыдная: Инна, не получив от обеспамятевшего
любовника того, чего хотела, решила испытать это с двумя случайно встреченными
крепкими мужичками, которые так алчно косили на нее глазом.
Дебрский вздрогнул от омерзения, но тут же
сообразил, что это – чушь. Откуда парни знали, что Инна нагонит их? Как могли
догадаться подождать ее – а они ведь явно ждали! А самое главное – с какой бы
радости они позволили Инне сесть за руль?!
Дебрский закрыл лицо руками. Два парня… два
парня в его квартире, два парня и Инна…
– Чего дальше-то делаем, хозяин? –
уютно зевнул водила.
– Догоняй «Ладу», – хрипло
скомандовал Дебрский. – Сотню сверху!
– Есть, шеф! – вскрикнул шофер без
малейших признаков оканья, и неуклюжая машина с незнаемой прежде скоростью
полетела по просторному шоссе.
* * *
Как Николай ни отнекивался, Родик все-таки
пошел куда-то и спустя некоторое время вернулся в сопровождении качка, которому
и велел «отвезти человека».
– Ты где живешь-то?
– На Бекетовке, ничего, я и сам доберусь…
– Ладно-ладно! Вот еще – ноги бить!
Николай, чувствуя себя безумно неловко от
такого радушия, потащился за качком, который назвался Гришей и подвел его к
преизрядному «Роверу»:
– Давай, братан, по-быстрому, мне еще
надо в два места живой ногой обернуться.
– Да я на автобусе могу… – опять
заикнулся Николай, но Гриша буквально запихнул его в «Ровер»:
– Ты чё? Ленту рвать?! Да меня шеф по
стенке размажет, если я не окажу тебе уважение!
Гриша был большой: метр девяносто на полтора,
но Николай ни мгновения не усомнился, что тщедушный Родик спроста размажет его
по стенке одним взглядом, поэтому больше не спорил.
Поехали. Дом Родика стоял в крайнем ряду
верхнепечерских улиц, сзади и сбоку были уже пустыри с новостройками, и Гриша
поехал по объездной. Он тащился тихонечко, соблюдая ограничения скорости с
большим опережением. Словно почувствовав недоумение Николая, пояснил:
– Не надо привлекать лишнего внимания,
правда? Шеф теперь – человек мирный, ну и нас вышколил.
Микрорайон кончился, выехали на трассу. Сразу
показалось красивенькое строение под зеленой крышей – бензозаправка «Лукойла».
– Не возражаешь, я заправлюсь? –
озабоченно спросил Гриша. – Блин, забыл совсем.
