– Прошу прощения, – сказала мисс Лафосс. – Мои подозрения относились не к вам, а к Тони.
– Прелестный юноша, – подхватила мисс Петтигрю, – хотя и немного взбалмошный. Но хочу вас заверить, что и в этом случае подозрения беспочвенны. Всего лишь один стаканчик – вот и все, что он мне предложил.
– Знаю я его стаканчики, – отозвалась мисс Лафосс, все еще в сомнениях.
Однако любопытство взяло в ней верх над беспокойством. Она не могла более сдерживать его.
– Где он? – требовательно сказала она.
– Где кто?
– Тони.
– В гардеробной, – мечтательно сказала мисс Петтигрю.
– А! – воскликнула мисс Лафосс разочарованно. – А где Эдит? – безнадежно спросила она.
– В гардеробной, – сентиментально сказала мисс Петтигрю.
– О! – воскликнула мисс Лафосс, на этот раз восторженно. – Джиневра, неужели… не может быть, неужели…
– Неужели что?
– Они… там вместе?
– И что такого? – вопросила мисс Петтигрю. – К чистоте грязь не липнет.
– Вы прелесть! – вскричала мисс Лафосс. – Вы самая… самая… Вы просто чудо! Как, как вам это удалось? Но я и не сомневалась! Какое счастье! Никогда в жизни я не встречала никого чудеснее вас. Вы – единственная, кто мог бы с этим справиться. Тони и Эдит, снова вместе!
Мисс Петтигрю снисходительно улыбнулась.
– Милая моя, молодежь вечно ссорится. Это ничего не значит. Но стоит им сойтись снова, все само собой устраивается.
– Конечно, само собой… в вашем присутствии. Никому другому не удалось бы заставить их снова сойтись. Вы понятия не имеете, как Тони упрям, когда возьмет себе что-то в голову… Уж я-то знаю. Вы волшебница.
Мисс Петтигрю сдалась. Если ее прелестной спутнице угодно разговаривать загадками, пусть разговаривает. Ее, мисс Петтигрю, это не волнует. Ее сейчас вообще ничего не волнует. Она знала только, что за всю свою жизнь ей не доводилось чувствовать себя настолько легко и безрассудно. Загадки? Да сколько хотите. Похоже, это у них у всех такая привычка. Что ей за дело?
– Как вам угодно, – сказала она добродушно.
– Пойдемте же, – сказала мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю повернула голову к двери и ощутила некоторое беспокойство. Расстояние показалось ей слишком большим. Ее внезапно посетило сильное желание отложить столь рискованное предприятие.
– Дорогая моя, – сказала она с достоинством, – если вы не возражаете, я предпочла бы опереться на вашу руку. У меня слегка закружилась голова. Полагаю, из-за духоты. Долгое пребывание в толпе людей, в комнате с закрытыми окнами для меня непривычно.
– Вот! – горячо сказала мисс Лафосс. – Я так и знала! Что Тони вам подсунул? Когда я вас оставила, с вами все было в порядке. Увижу его – голову оторву.
– О! – ахнула мисс Петтигрю. – Прошу вас! Ни в коей мере… Это просто невозможно. Какой стыд! Нет, уверяю вас, это всего лишь духота! Определенно, духота!
– Ну, ладно, ладно, – покладисто сказала мисс Лафосс. – Духота. Не беспокойтесь. Вы совершенно правы. Здесь ужасно душно.
Она крепко взяла мисс Петтигрю под руку, и они пересекли комнату. Со всех сторон в них летели смешливые реплики.
– Уже уходите?
– Еще не все выпили!
Мисс Петтигрю улыбалась всем без разбора. Мисс Лафосс отбивалась короткими очередями. Они достигли двери и сумели ускользнуть.
В коридоре мисс Петтигрю вдруг остановилась и ахнула.
– Какой ужас! Я же не поблагодарила хозяйку за прекрасно проведенное время! Мы должны вернуться.
– Ни за что, – поспешно сказала мисс Лафосс. – Она никуда не денется. В любом случае, так сбивать Мойру с толку было бы невежливо. Она просто не поймет.
Сквозняк в коридоре оказал на мисс Петтигрю самое благоприятное действие.
– Вот видите, дорогая. Все дело было в воздухе.
– Точно, – подмигнула ей мисс Лафосс. – Топоры висели рядами.
– Прошу прощения?
– Топоры? В воздухе?
– А! – воскликнула мисс Петтигрю. – Висели в воздухе! Из-за духоты! Какая прелесть!
И она принялась смеяться. Она хохотала, пока на глазах ее не выступили слезы.
– Ага, – сказала мисс Лафосс. – Ну, вы явно перебрали.
Однако то, что ее попытка пошутить встретила такой благодарный отклик, ее скорее порадовало. Она присоединилась к веселью, и вместе они вскарабкались по лестнице. Мисс Петтигрю от дальнейшей поддержки отказалась, предпочитая использовать перила.
Мисс Лафосс выбила дробь на двери спальни, отведенной под женскую гардеробную, и отворила ее.
– Так, так, – сказала мисс Лафосс. – Если глаза меня не обманывают, здесь, кажется, имеется в наличии мужчина? Как добродетель нас спешит покинуть!
– Помолчала бы, – отозвался Тони.
– Делисия! – вскричала мисс Дюбарри.
К удивлению мисс Петтигрю, ее косметика, которую она удалилась поправлять, вовсе не выглядела поправленной; скорее прямо наоборот.
– Эдит, – отозвалась мисс Лафосс с нежной улыбкой.
Мисс Дюбарри влетела в ее открытые объятия.
– Делисия, мы помолвлены.
– Не может быть!
Мисс Лафосс крепко обняла мисс Дюбарри, потом решительно отстранилась и обняла Тони. Тони ответил ей тем же.
– Поздравляю, греховодник. А теперь признайся: зачем ты так долго тянул?
Тони ухмыльнулся.
– Не хватало на кольцо.
– Так всегда можно было занять у Эдит!
– Ну, – сказал Тони, посерьезнев, – я решил, что все же стоит немного подождать, чтобы не было настолько очевидно, зачем я на ней женюсь. На грош терпения, на золотой награда.
– Прекрасно, – сказала мисс Лафосс. – И очень достойно с твоей стороны.
– Я рад, что мои мужские достоинства находят у тебя одобрение.
– О, в полной мере. Я согласна крестить первых двух, но дальше я умываю руки.
– И обязательно тринадцатого, – умоляюще сказал Тони. – Ему не помешает немного удачи.
– Милый! – вскричала мисс Лафосс. – Подобные речи достойны еще одного поцелуя.
Тони с удовольствием принял поцелуй. Мисс Петтигрю тем временем обнаружила, что публичные демонстрации приязни больше не вызывают в ней отторжения. Раз никто, кроме нее, не находил их вызывающими, то, вероятно, и ей не стоило бы. Однако она все же была слегка озадачена. Общее настроение не соответствовало ее представлениям о поведении в подобных обстоятельствах. Мисс Дюбарри явно недоставало скромной улыбки и стыдливого румянца, а Тони не ощущал на своих плечах тяжелый груз ответственности за будущее. Затруднительно в таких условиях было дать волю подобающим случаю прекрасным чувствам, переполнявшим ее. Однако сдерживать себя дольше она не могла.
