Мисс Петтигрю, в восторге и ужасе, взирала на свой образ, который раньше мог явиться ей разве что во сне. Глаза ее затуманились.
– Джиневра, – испуганно вскричала мисс Дюбарри. – Возьмите себя в руки!
– Джиневра, умоляю, – воскликнула и мисс Лафосс. – Косметика. Помните о своем долге перед ней.
Мисс Петтигрю сделала над собой усилие.
– Разумеется, – сказала она гордо. – В конце концов, «Англия ждет». Я вполне понимаю, что в моем положении необходима неустанная забота.
– Туфли, – сказала мисс Дюбарри.
Мисс Петтигрю надела пару.
– О, – сказала она удивленно. – Немного велики.
– И слава богу, – сказала мисс Лафосс. – Хорошо, что не малы. Мы купим пару стелек по дороге.
– Одеваемся и выходим, – сказала мисс Дюбарри.
Перед мысленным взором мисс Петтигрю пронеслось кошмарное видение: ее новая блистательная сущность, завернутая в привычную бурую шерсть. Но нет! Внезапно на ее плечи легла шубка, столь мягкая, столь гладкая, столь невыразимо теплая, что немедленно обволокла ее облаком роскоши.
– О! – ахнула мисс Петтигрю. – Всю свою жизнь я мечтала носить меховую шубу. Хотя бы примерить, всего один раз.
– Шляпку? – сказала мисс Дюбарри.
– Мои не подойдут, – сказала мисс Лафосс. – Придется так. Никто не заметит.
Перчатки, платок, новая сумочка.
– Готовы? – сказала мисс Дюбарри, обновляя свое лицо.
– Вполне, – сказала мисс Лафосс. – Отправляемся.
Последний взгляд в зеркало, последняя подгонка снаряжения, и все трое направились к двери.
Глава восьмая
17:02–18:21
МИСС ПЕТТИГРЮ обнаружила себя уже в коридоре. Ей больше не хотелось ни протестовать, ни удивляться, ни ужасаться, ни пытаться что-либо объяснить. Глаза ее сияли, лицо светилось, чувства пели. События развивались слишком стремительно, она не могла за ними поспеть, но наслаждаться ими она могла, и еще как.
«Мне все равно, – думала мисс Петтигрю восторженно. – Мою мать хватил бы удар, но я ничего не могу поделать. Никогда в жизни мне еще не было так удивительно хорошо. Она всегда учила меня опасаться незнакомых людей, мало ли что может случиться. Да, возможно, они приведут меня к падению, но если подумать, кому может прийти в голову совращать старую деву средних лет? Не верю. Я не знаю, почему все это со мной происходит, но мне все равно. Главное, что оно происходит».
– Все в порядке? – заботливо поинтересовалась мисс Лафосс.
– Вперед, – сияя, объявила мисс Петтигрю.
– Такси, мисс? – спросил швейцар.
Мисс Петтигрю никогда еще не брала такси, если это не диктовалось строгой необходимостью. Завершающий картину мазок мастера. Она откинулась на подушки и наблюдала, как мимо нее в окне проносятся лондонские улицы. Ей, несомненно, снился сон, но на удивление логичный и последовательный, и он больше не грозил перерасти в кошмар. Куда они ехали, она не понимала. Лабиринты этого города всегда наводили на нее страх, и она так и не научилась в них ориентироваться. По дороге они остановились и приобрели пару стелек. Наконец машина остановилась перед особняком, все окна которого ярко светились. Мисс Лафосс расплатилась с шофером. Они постучали в дверь, которая немедленно открылась. Никто не заградил проход мисс Петтигрю.
– Мы опаздываем, – заметила мисс Дюбарри.
Горничная провела их в гардеробную. Кроме них, в ней никого не было.
– Можете идти, Мейзи, – сказала мисс Лафосс. – Мы не заблудимся.
Горничная удалилась. Мисс Лафосс и Мисс Дюбарри припудрили носы.
– Ну же, Джиневра, – сказала мисс Лафосс. – Доставайте пудру. Не делать этого просто не принято. Последний штрих перед самым выходом, напудрить нос. Придает уверенности.
Дрожащими пальцами, неуверенно и неумело, но с чувством огромного облегчения, мисс Петтигрю впервые в жизни напудрила свой собственный нос.
– Вы знаете, – сказала она радостно, – мне кажется, вы правы. Действительно добавляет определенной уверенности. Я уже чувствую это влияние на себе.
– Умница, – похвалила ее мисс Дюбарри.
Они спустились вниз. Из-за закрытой двери доносились звуки празднества, которое было в полном разгаре. Внезапно мисс Петтигрю одолели сомнения. Она окаменела. Так, вероятно, чувствует себя актриса перед выходом на сцену. Она совершенно забыла, как она теперь выглядела; тех нескольких мгновений, которые она провела, глядя на себя в зеркало, было недостаточно, чтобы этот образ ей запомнился – для этого понадобились бы долгие часы. Она снова ощущала себя той самой, чем была всю свою жизнь, – мисс Петтигрю, постоянно в поисках работы, дрожащей, неумелой, уродливой и бессловесной. Ее била дрожь. Все будут смеяться, показывать пальцами, обсуждать ее. Такого позора она не выдержит.
Мисс Лафосс и мисс Дюбарри тоже остановились.
– Мы пришли, – сказала мисс Дюбарри негромко.
Мисс Петтигрю посмотрела на нее. Вся беззаботная веселость слетела с мисс Дюбарри. Она обмякла, как выжатое белье, ссутулилась и выглядела испуганной. Мисс Петтигрю так удивилась, что на мгновение забыла о собственных страхах.
– Эдит, взбодрись, – просительно сказала мисс Лафосс. – Нельзя позволить ему это увидеть. Все уладится. Она обязательно что-нибудь придумает.
Она обе повернулись к мисс Петтигрю.
– Тони. Умоляю, не забудьте, – горячо сказала мисс Лафосс.
– Если он там, я его вам укажу, – подхватила мисс Дюбарри не менее жарко.
«Как мило, – подумала мисс Петтигрю растроганно. – Она хочет познакомить меня со своим молодым человеком, даже несмотря на то что они поссорились».
– С удовольствием встречусь с ним, – сказала мисс Петтигрю. – Благодарю.
– Вот, – сказала мисс Лафосс гордо. – Что я говорила? У нее уже наверняка есть план.
– Прошу вас… – начала мисс Дюбарри.
– Никаких указаний, – прервала ее мисс Лафосс. – Это ее только запутает. У нее своя собственная манера, надо предоставить ей свободу. Только так.
– Только не забудьте, – повторила мисс Дюбарри с отчаянием.
Мисс Петтигрю понятия не имела, о чем идет речь, но очень многие реплики, направленные сегодня в ее сторону, казались ей странными и запутанными, так что она решила не уточнять, тем более что времени для этого у нее уже не было. Мисс Лафосс открыла дверь и втянула мисс Петтигрю внутрь.
Тотчас же она остановилась и часто заморгала. Зала была полна людей – и мужчин, и женщин. Ее слух тщился различить отдельные голоса в общем гаме. В дальнем конце огромной комнаты она заметила стойку и ряды бутылок за ней. Дальнейшему сбору впечатлений помешали громкие крики, и они были немедленно окружены гостями. Очевидно, мисс Лафосс и мисс Дюбарри пользовались определенной популярностью.
