– В каком смысле? – обиженно сказала мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю бросила на букет осуждающий взгляд.
– Послать цветы может каждый. Нет ничего проще, чем мужчине при деньгах зайти в первую попавшуюся цветочную лавку и заказать букет на квартиру такой-то. От него не требуется никакого усилия, никакой заботы, и при этом он знает, что любая глупенькая, сентиментальная женщина будет тронута его вниманием. Странно, – добавила мисс Петтигрю небрежно, – какое размягчающее влияние оказывают цветы на женский мозг.
– Ну, все равно, это было очень мило с его стороны, – возразила мисс Лафосс.
– О, несомненно, – язвительно подтвердила мисс Петтигрю.
– А что еще он, по-вашему, должен был сделать? – сердито сказала мисс Лафосс.
– Скажите, это ваши любимые цветы?
Мисс Лафосс посмотрела на розы.
– Ну… нет, – призналась она. – Если честно, алые розы меня не очень привлекают. Мне их носят охапками. Или орхидеи. Мужчины всегда шлют орхидеи, потому что они дорогие, и им известно, что я об этом знаю. А мне как раз кажется, что это дешевка, именно потому, что они дорогие. Как будто им обязательно надо показать, сколько они потратили, и этим выделиться. А я люблю хризантемы, знаете, как большие золотые шары.
Мисс Петтигрю махнула рукой.
– Вот видите. Он даже не удосужился узнать, какие цветы вам больше нравятся. Вот если бы спросил, что ж, тогда я понимаю. В этом что-то есть. Но просто зайти в лавку и велеть завернуть себе букет, будто это пачка масла… Нет. Прошу меня извинить, но меня это никак не трогает.
– Вы совершенно правы, – признала мисс Лафосс. – Я никогда раньше об этом не задумывалась. Все так и есть. Истинные чувства мужчины видны в мелочах.
Она уронила розы на диван.
– О, – торопливо сказала мисс Петтигрю, – но цветы-то ни в чем не виноваты. Может быть, поставим в воду?
– Да. Сейчас принесу.
Мисс Лафосс нашла пустую вазу и вышла на кухню за водой. Мисс Петтигрю встала, подобрала розы и погрузилась в их прелестный аромат.
«Ах, – подумала она, – если бы какой-нибудь мужчина прислал мне букет алых роз, я расстелилась бы у его ног».
Мисс Лафосс вернулась с водой, и мисс Петтигрю рассеянно ткнула цветы в вазу. Они добавили к убранству комнаты еще один яркий штрих.
– Четверть третьего, – задумчиво сказала мисс Лафосс. – У Огилви начинается в пять, но пока еще мы оденемся и приведем себя в порядок. Лучше не медлить. Пойдемте же, вы поможете мне выбрать платье.
Мисс Петтигрю проследовала за ней в спальню. Небрежно брошенное «мы» продолжало звенеть у нее в ушах. Разумеется, речь шла не о ней; значит, за мисс Лафосс скоро зайдет кто-то еще. Но пока он (а в том, что гость ожидался мужского пола, мисс Петтигрю не сомневалась) не появился, она намерена была наслаждаться каждой проведенной здесь минутой.
– Сначала ванна, – объявила мисс Лафосс. – Я сегодня еще не купалась. Немного хорошего можно сказать об этой квартире, но вот горячая вода всегда есть. В предыдущей на это нельзя было рассчитывать, а я люблю залезть в горячую ванну. Я сначала, а вы потом, и тогда мы сможет выбрать ваше платье. Включите, пожалуйста, воду, а я переоденусь.
Мисс Петтигрю, как в тумане, вошла в ванную. Мисс Петтигрю, как в тумане, открыла краны. Мисс Петтигрю, как в тумане, разложила мыло и полотенца. Она явно неправильно расслышала. Что-то случилось с ее слухом. Даже если она расслышала правильно, слова все равно не так складывались в ее голове. Она стояла, глядя на потоки воды, и чувствовала себя опьяневшей. Не от вина, а от радости и ожидания. От возбуждения, подобного которому она не ощущала прежде ни разу. Мисс Лафосс была распущенной женщиной, а ей было все равно. У мисс Лафосс было по меньшей мере два любовника, и кто знает, сколько им предшествовало, – а ей было все равно. У мисс Лафосс был где-то припрятан ребенок, которому требовалась гувернантка. А ей было все равно.
«Мне все равно, – подумала мисс Петтигрю, – даже если детей окажется двое».
С этой мыслью она вышла обратно в спальню.
– Все готово.
Мисс Лафосс исчезла в ванной. Мисс Петтигрю внимательно оглядела комнату. В ней царил беспорядок. Чулки разнообразных расцветок паутиной оплели ковер. Нижнее белье выплескивалось из ящиков и ниспадало со спинок стульев потоками шелка и кружев. Платья боролись за место на постели.
«Так, так, – подумала прежняя, вчерашняя мисс Петтигрю, покачав головой. – Какая неопрятность! Какая невоспитанность! Беспорядок. Безразличие. Дурное воспитание. Спальня порядочной дамы не имеет права находиться в таком состоянии».
Впрочем, ее немедленно перебили.
«Какой прелестный разор! – подумала новая мисс Петтигрю. – Какая очаровательная легкость! Торжество небрежности. Не следить за порядком. Не подчиняться приличиям. Долой порядочность».
Даже если бы ей выпало работать у мисс Лафосс гувернанткой, мисс Петтигрю была вполне уверена, что ни при каких обстоятельствах мисс Лафосс не стала бы заходить в ее собственную спальню, чтобы проверить, достаточно ли в ней чисто и убрано. То, что на свете были такие люди, как мисс Лафосс, наполнило ее сердце восторгом. Она просто стояла посреди комнаты и сияла, пока мисс Лафосс не вернулась из ванной.
На ней не было ничего, кроме нежно-розового шелкового халата. Двигалась она небрежно, и полы его иногда расходились, предоставляя мисс Петтигрю наблюдать безукоризненно гладкую кожу прелестно выточенных ножек. Лицо мисс Лафосс приобрело легкий румянец. Горячий пар взбил ее волосы в мелкие кудряшки. Восхищенная мисс Петтигрю выдохнула:
– Какая прелесть.
– О, – улыбнулась мисс Лафосс. – Благодарю, очень мило с вашей стороны.
Она беззаботно сбросила халат и принялась выбирать, что надеть вместо него. Мисс Петтигрю тихо ахнула, заморгала, зажмурилась, потом снова открыла глаза. Мисс Лафосс ходила по комнате, ступая легко и непринужденно, вовсе не предполагая, что этим нарушала чей-то душевный покой.
Мисс Петтигрю укоризненно обратилась к самой себе.
«Виновата не она, а я, – подумала она строго. – Нельзя быть такой ханжой. В человеческом теле нет ничего неприличного. Не сотворил ли его Всемогущий Господь, так же как и, скажем, наши лица? Несомненно. Стал бы Он создавать что-нибудь, что не казалось бы ему достойным? Разумеется, нет. Не придумали ли мы одежду только под влиянием климатических условий? Именно так. Все дело в мысленном подходе, и мой до сих пор был глупым и узколобым. На самом же деле ничего более очаровательного, чем мисс Лафосс сейчас в этой комнате, я в жизни не видела».
Мисс Лафосс тем временем рассматривала себя в зеркале, оценивающе и вместе с тем одобрительно.
– Не дело, конечно, так говорить, – сказала она, – но фигура у меня все-таки неплохая. Ведь правда же? В моей работе это важно. Теряешь фигуру, теряешь поклонников. Нельзя позволять себе расплываться.
