– Ничего со мной не случится. В доме безопасно. Сюда может попасть только женщина, которая подошла к телефону. Посмотри, – она обводит комнату рукой, – похоже это на комнату опасного человека?
Расс улыбается и качает головой:
– Нет. Конечно, нет. Но если бы ты заночевала в гостинице, мне было бы спокойнее.
– Я хочу остаться здесь, – твердо говорит Лили.
Расс замолкает, потом выдыхает.
– Мне правда нужно ехать, – говорит он.
– Я знаю. Езжай.
Он смягчается и расслабляется.
– Ты уверена?
– Уверена.
Он улыбается и подходит к ней.
– Очень прошу, позвони мне завтра утром, чтобы я знал, что ночь прошла нормально.
– Да, конечно, позвоню.
– И если ты испугаешься ночью. Позвони мне. Я положу телефон возле кровати. Если услышишь странные звуки. Что угодно. Пожалуйста.
Она смеется. Он такой серьезный.
– Да. Обещаю.
Она делает шаг ему навстречу, и они долго, искренне обнимаются.
– Ты ничего не оставила в машине?
Она качает головой.
– Ну хорошо. Тогда прощаюсь.
Он обнимает ее еще раз и выходит из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Лили снова садится и начинает вращаться на офисном стуле. Он медленно останавливается, и она смотрит на собственное отражение в зеркале, висящем на стене. Отстраненно разглядывает себя, очутившуюся в сотнях километров от дома. Думает о пустой квартире в Суррее. О стройке по соседству, о хлопающих листах пластика, о странном мерцающем огоньке. Думает о завтрашнем дне, как она пройдет по улочкам этого странного маленького городка и, возможно, найдет ответы на все свои вопросы.
Но в основном она думает, что проснется здесь посреди ночи, под светом луны из высоких окон, и почувствует нежное прикосновение мужа, его руку на своей щеке, увидит над собой его лицо, и он скажет:
– Ты нашла меня. Проделала весь этот путь и нашла меня.
45
Элис ставит маленькую открытку на ножку прикроватной лампы и рассматривает ее. Великолепно. Тонкий карандашный набросок – они с Романой стоят рядом, обнявшись. Они позировали ему на кухне. У Фрэнка ушло всего десять минут, но он изобразил их очень точно. Удивительные кудряшки Романы, ее пухлые запястья, ее улыбку. Длинные ноги Элис, ее непослушные волосы, привлекательность и усталость ее лица. Но лучше всего ему удалось изобразить их любовь. Их близость. Потому что Романа – ее ближайший друг. Они живут в одном ритме, танцуют под одну музыку. Если бы Романа была лет на тридцать старше и не была ее дочерью, они могли бы стать лучшими подругами. И это отобразилось на чудесном рисунке Фрэнка. Элис и Романа. Лучшие подружки.
Он провел вечер с ними, сидя на диване между Каем и Романой и смотря телевизор. Но когда Элис спустилась вниз, уложив Роману (как обычно, слишком поздно), Фрэнк уже ушел спать. Осталась только маленькая открытка и записка: «Ушел спать. Завтра в школу! Увидимся утром».
Она почувствовала одновременно расстройство и облегчение. Разумеется, сегодня он должен спать в своей кровати. Разве не она сегодня утром украсила кровать декоративными подушечками, отпугивающими мужчин? Но все же ей так его не хватает. Она берет открытку и проводит пальцем по рисунку. Он изобразил ее такой красивой. Грациозной, с впалыми щеками и пронзительным взглядом. Неужели он такой видит ее? Не домохозяйкой с барсучьими волосами, жировой складкой на талии и темными кругами под глазами? А женщиной, которая может заткнуть за пояс саму Катрин Денев?
Она вздыхает и оборачивается, представляя, как Фрэнк лежит на кровати у нее в сарае. Возможно, обнаженный. Потом представляет ту же кровать завтра вечером, пустую, в запертой холодной комнате. Жизнь входит в привычное русло. Кто знает, когда в ее объятиях снова окажется мужчина? Каковы шансы у многодетной матери-одиночки, живущей в маленьком городке у моря в самой глуши, которая выходит из дома только для того, чтобы выгулять по пляжу собак или постоять возле школы, встретить более-менее приличного мужчину, который захочет заняться с ней сексом?
Рассудок возвращается к ней уже у задней двери. Она отпускает ручку и глубоко вздыхает.
У нее за спиной появляется Кай.
– Привет, солнышко, – говорит она.
– Что делаешь?
– Вот, запираю дверь. Что ты хотел?
– Ничего. Просто попить воды.
Он наливает себе из крана стакан воды.
– Ты в порядке? – спрашивает он, оценивающе глядя на нее.
– Да. В порядке.
– Ты кажешься… – он задумчиво обводит взглядом комнату и снова смотрит на нее. – Немного безумной.
Она смеется.
– Безумной?
– Да. Ну, не в смысле сумасшедшей. Скорее растерянной. Из-за него?
– Из-за него?
– Да. Ну, эта потеря памяти. Столько мороки.
– Да, наверное, отчасти. Странно было, да? Жить с ним. Но, – она подходит к сыну и обнимает его рукой за шею, – завтра все будет кончено. Он уйдет. Жизнь вернется в привычное русло.
– Ты этого хочешь?
Она бросает на него изумленный взгляд.
– Хочешь, чтобы все стало как прежде?
– Ну, наверное. Я…
– Он мне нравится, – перебивает Кай. – Если окажется, что он не убийца. Или даже если убийца, – смеется он.
– О. Хорошо.
– Спокойной ночи, мама, – он обнимает ее. – Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, малыш.
Она целует его в щеку. Он улыбается и уходит спать, оставляя ее на кухне с гудящим холодильником, темнотой и собаками.
46
1993
Они ослабили проволоку достаточно, и теперь Грей мог вытащить руки. Он поборол искушение освободиться и начал планировать следующий шаг.
– Я использую нож, чтобы разрезать футболку твоей сестры, Грэхем. Не волнуйся. Я очень осторожен. Я не хочу сделать ей больно. Во всяком случае, пока.
Грей вздрогнул от звука рвущейся ткани. Кирсти задержала дыхание.
Раздалось:
– Вау. Правда. Потрясно. Самые крутые сиськи, которые я видел. Серьезно. Ты когда-нибудь видел сиськи сестры, Грэхем? – буднично спросил Марк, будто речь шла о каком-то фильме. – Как жаль, что ты не можешь увидеть их сейчас. Многое теряешь.
Грей глубоко вздохнул, сдерживая ярость. Осторожно вытащил здоровую руку и принялся нащупывать в кармане джинсов Кирсти один из крючков от вешалки. Она слегка поменяла позу, чтобы Грею было удобнее его достать, но Марк решил, что это признак ее наслаждения.
