Она делает новую попытку:
– В этом доме – кто-то явно очень хочет с кем-то поговорить.
Он неопределенно кивает. А потом вдруг поворачивается к Элис с ужасом в глазах:
– Думаю, нам нужно пойти в полицию. И прямо сейчас. Серьезно.
– Что?!
– Чем дольше я здесь, тем больше уверен – я сделал что-то ужасное. Тот телефон звонил по мне. Я знаю. Кто-то пытался до меня дозвониться. Думал, что я там. Может, этот кто-то меня любит. А может, хочет меня убить. А может, я сделал ему больно. Но они звонили сюда. А ты живешь совсем рядом. Я больше не могу оставаться в твоем доме, не зная, кто я такой. Потому что я всерьез начинаю думать, Элис, честное слово, что я плохой человек. Пожалуйста, Элис, отведи меня туда. Отведи и оставь. Пусть полиция разбирается. Я серьезно. Правда.
Элис резко вздыхает. К горлу подступает комок, и начинает кружиться голова.
Какое-то время она неотрывно смотрит на Фрэнка. Похоже, он в полном ужасе. Элис хочет обнять его, но чувствует, что он отдалился. Она мягко вздыхает и говорит:
– Здесь нет полиции. Ближайший полицейский участок – в восьми милях отсюда. И по воскресеньям он закрыт. Я могу вызвать полицию, но не знаю, что им сказать. «Здравствуйте, у меня в доме человек, который считает, что, возможно, где-то что-то кому-то сделал. Пожалуйста, приезжайте немедленно».
Она решительно улыбается, отчаянно желая впервые в жизни не ошибиться в человеке, удержать Фрэнка и доказать себе и окружающим, что была права. Даже если он действительно кого-то убил, у него была на то серьезная причина, она знает точно.
– Так что послушай – останься еще на одну ночь. Пожалуйста. Еще одна ночь, а утром, когда мы отведем Роману в школу, я тебя отвезу. Хорошо?
Он сомневается.
– И как же тот паб? – продолжает она. – Мы же собирались сходить туда пообедать? Попробовать их знаменитый йоркширский пудинг и посмотреть, что ты вспомнишь? Да?
Он опускает голову и слегка кивает.
– Тогда пойдем. Сначала зайдем домой, забронируем столик. По воскресеньям там много народу. А у нас большая компания, – она берет его под локоть и осторожно ведет в сторону города. – Хотя – нет. Возьмем только Сэди. Пусть хорошенько проведет время без этих двух болванов. Если повезет, там будет живая музыка. У них часто бывает живая музыка. Интересно, какую ты любишь музыку, Фрэнк. Судя по твоему виду – гитарный инди-рок.
Она продолжает болтать, не оставляя Фрэнку шанса что-либо подумать или сказать, чтобы он вдруг не вспомнил о своем намерении покинуть это место. Потому что Элис очень, очень не хочет, чтобы Фрэнк уходил. Она не хочет оставлять его в полицейском участке и через несколько дней получить отстраненный звонок: «Спасибо за все – мы с женой очень тебе благодарны». Или звонок из полиции: «Он серийный убийца. Нам нужно вас допросить».
Элис хочет только одного – просыпаться в его объятиях, каждый день, до скончания времен.
– «Элбоу», – говорит он вдруг.
– Что?
– «Элбоу», – повторяет он.
– Что? В смысле?
– Мне нравится «Элбоу». Они существуют? Есть такая группа?
– Да, – улыбается она. – Существуют. Отличная группа.
– Можем мы их послушать? Потом?
– Конечно, – говорит Элис и берет его за руку. – Конечно, можем.
– Ух ты! – он просто сияет. – Поверить не могу, что вспомнил это.
Элис сжимает его ладонь и улыбается.
– Взбитое тесто, – говорит она.
– Что?
– Йоркширские пудинги. Делают из жидкого теста.
– А, кажется, вспоминаю.
Потом он обнимает ее за плечо, и они вместе идут в центр города, а темная тень дома на скале растворяется у них за спиной.
34
1993
Примерно в одиннадцать пришли еще гости – напрямую из «Хоуп энд Энкор». Марк распахнул перед ними переднюю дверь, и они ввалились в дом. Грей наблюдал из дверей маленькой гостиной. Он сомневался, что ему по душе эта толпа. Они были старше, потрепаннее, сильнее и грубее. Большинство – пьяны. Марка их появление совсем не встревожило.
– Заходите, заходите! – кричал он, раздавая приветственные жесты и принимая набитые пивом пакеты. – Вечеринка там.
Он жестом показал на дверной проем, где стоял Грей. Заходя, гости оглядывали дом, отмечая высокие потолки и хрустальные люстры. Какой-то невысокий парень с волосами, убранными в тонкий хвост, похоже, отвечал за сопровождение гостей.
– Надеюсь, ты не против, – крикнул он Марку из-за спин стоявших перед ним людей. – Нескольких мы подобрали по дороге.
– Нет-нет-нет, – сказал Марк, крепко пожимая парню руку и исполняя с ним сложное рукопожатие. – Чем больше, тем веселее. Несомненно. Заходите, заходите, – он жестом пригласил последних гостей войти. Всего пришло человек двадцать, в основном – парни, несколько девушек помоложе и женщина лет пятидесяти с бритой головой и серьгой в брови.
Три девушки с любопытством оглядывали новых гостей. Алекс галантно встал и произнес:
– Добрый вечер, леди и джентльмены! Добро пожаловать!
Возле бара образовалась очередь, Марк подавал всем напитки. Грей стоял у стены и наблюдал. Парень с хвостиком крутил косяк на барной стойке. Бритоголовая женщина курила сделанный заранее. Двое парней флиртовали с Иззи и Хэрри, и те, похоже, были совсем не против. Он огляделся, выискивая глазами Кирсти, и обнаружил, что она сидит у каминной решетки и смотрит на тлеющие угли.
– Пойдем, – сказал он, подсаживаясь к ней. – Пора домой.
Она повернулась, и он сразу понял: что-то не так. Она с любовью улыбалась ему, ее глаза сияли.
– Мой прекрасный брат, – сказала она, притянула Грея к себе и обхватила ладонями его лицо. – Только посмотри. Какое у тебя прекрасное лицо. Ты такой хороший человек. Такой прекрасный человек, – она притянула и крепко прижала его к себе.
Он отпрянул и посмотрел ей в глаза.
– Боже, Кирст. Ты приняла еще экстази?
– Да, – призналась она, прижимаясь головой к его шее. – Так и было.
– О черт. Кирсти! И как мы теперь пойдем домой? Я не могу привести тебя в таком виде. Черт подери! Сколько ты приняла?
– Всего одну.
– Одну что? Одну четвертинку? Одну половинку?
– Одну целую.
– Ты выпила целую таблетку! Плюс четвертинку!
– Господи, да какая разница? Все такое прекрасное. Этот дом. Все эти люди. И ты, Грей. Мой прекрасный брат. Пойдем посмотрим павлина! Пойдем!
Она вскочила на ноги. Он посмотрел на нее, подумал, что глоток свежего воздуха сейчас пойдет ей только на пользу, и сказал:
