– Может, я недовольна тем, как сложилась моя жизнь в России?
– Нет, ведь здесь я столького добилась, сколько моим коллегам за рубежом и не снилось.
– Может, я буду скучать по всем этим людям?
– Нет, я прекрасно обхожусь без них целыми месяцами. А на Зверева и вовсе не смотрела бы.
– Может, я давно не была в Италии, Израиле, Германии, Болгарии и Китае?
– Именно эти страны я посещала сравнительно недавно – в Израиле мне было страшно, в Италии жарко, в Германии скучно, в Болгарии я сильно заболела, а в Китае заблокирован «Фейсбук». И ещё у меня была конференция в Австрии, семейный летний отдых в Ницце и горные лыжи в Швейцарии.
Лана-следователь умолкла, не зная, о чём ещё спросить Лану-подозреваемую. И только спустя сутки промямлила нерешительно:
– Так почему тебя так расстраивают все эти отъезды?
Лана-подозреваемая не нашлась что ответить.
Настроение у неё в последнее время было хуже не придумаешь. Может, причина в том, что надоело сидеть сиднем в летнем городе и чуть ли не дни считать до начала занятий? Хорошо мужу, он с утра до вечера на работе…
Зоя Петровна уже стояла на перекрёстке, там, где они договорились встретиться. Одета по-спортивному, с рюкзаком, корзинкой и в резиновых сапогах. Ах, ну да, грибы ведь! Лана покосилась на свои кеды с белыми подошвами. Зря она так вырядилась. Давно в лес не ездила.
– Лана Игоревна, а у вас обувь другая есть с собой? – спросила Зоя Петровна, когда Лана вышла открыть багажник.
– Нет, я как-то не подумала.
– Ну ничего, может, Коля что-нибудь найдёт…
– Коля? Какое-то не узбекское имя.
Зоя Петровна смутилась.
– Какой стыд, я ведь ни разу не спросила, как его на самом деле зовут. Когда мы познакомились, он представился Колей, ну и я привыкла и так его с тех пор и называла…
4.
Азамат оказался замечательно способным мальчиком, воспитанным в полном уважении к старшим – и, отдельно, к старшим женщинам. Знаний ему, конечно, не хватало – точнее, не хватало широты абстрактных знаний, а о жизни-то Азамат к своим десяти годам знал, скорее всего, даже больше, чем нужно. Зоя Петровна занималась с ним с удовольствием. Специально привезла в сад целую стопку детских книг, оставшихся от Яны и ею же, взрослой, отвергнутых за ненадобностью. В стопке нашлась и книга Геннадия Цыферова «Пятнадцать сестёр», которую Янка в детстве очень любила – там на каждом развороте изображалась одна из союзных республик, персонифицированная в образе молодой красивой женщины в национальном костюме и с букетом цветов в руке. Всего женщин было пятнадцать – пятнадцать республик, пятнадцать сестёр. Азамату книжка в ярко-жёлтой обложке тоже понравилась, он первым делом нашёл там главку про Узбекистан и побежал показать её папе.
Коля, пока они с Азаматом учили правила и писали диктанты, трудился на благо процветания бывшего мичуринского, а теперь уже самого обыкновенного сада. К сожалению, всё здесь было уже таким старым, негодным и запущенным, что и Колины, и хозяйкины трудовые подвиги приводили лишь к усилению контраста – облезлый, покосившийся дом, подновлённый фрагментами, выглядел на фоне ухоженных грядок ещё печальнее прежнего.
– По-хорошему, снести бы его надо и заново отстроиться, – сказал однажды Коля, но Зоя Петровна замахала руками, как союзная республика на иллюстрации в книжке машет букетом цветов:
– Что вы, Коля! Эти сады через несколько лет всё равно снесут.
О ликвидации говорили вот уже лет двадцать – город давно вышел за свои границы, как тесто выходит из кастрюли. За поворотом автобусного маршрута, всех водителей которого Зоя Петровна знала в лицо, лет пять назад выросла семья весёлых разноцветных многоэтажек, ещё прежде появился коттеджный посёлок с охраной и шлагбаумом – в общем, город давно уже был готов проглотить Широкую Речку вместе со всеми её обитателями, леском, ручьём и коллективными садами. Но каждый раз почему-то отставлял тарелку в сторону и пёр в другом направлении. А Зоя Петровна, как героиня давным-давно читанного романа о женщине, строившей плотину против Тихого океана, каждую новую весну приезжала в свой сад: проветривала домик после зимы, привозила рассаду, копала грядки – в общем, делала всё, что привыкла делать каждый год.
– Бессмысленный, никому не нужный труд, – причитала Яна у себя в Швейцарии, но Зоя Петровна вовсе не считала, что он такой уж бессмысленный и никому не нужный. Благодаря саду она была в сравнительно неплохой форме.
– Сравни эту форму с нашими пенсионерками – и сразу увидишь разницу, – парировала Яна, питавшая слабость к международным телефонным спорам.
Мать не сдавалась. Заготовки, которые она делала каждую осень, позволяют сэкономить зимой.
– А сил и денег сколько вбухано, ты считала? – интересовалась дочь.
Но ведь своё ещё и вкуснее, и полезнее! Те, кто пробовал, понимают, о чём речь. Вот недавно был случай. Зоя Петровна угостила коллегу солёными огурцами и облепихой, и она хранила эти заготовки в незаконном гараже, вместе со своими собственными. Ночью во двор к ним приехал кран, подцепил гараж сверху и увёз, обнажив содержимое. И пока хозяева копошились, кто-то из соседей украл банки с её огурцами и облепихой, а всё остальное не тронули. Разбираются!
– Твоя история, мама, всего лишь иллюстрирует ужасающий уровень преступности и культуры быта в России. Чем тут гордиться, я не понимаю, – ледяным голосом сказала дочь и попрощалась, так как более не имела сил продолжать этот разговор, ею же, кстати, и начатый.
Зоя Петровна и сама понимала, что теперь, когда Олега Леонидовича не стало, ей лучше переехать в Швейцарию – там, наверное, хорошо стареть, мечтательно сказала давняя подруга. На кафедре её ценят, но и удерживать не станут. Всё-таки возраст. И ещё эти проклятые баллы, в подсчитывание которых вылилась современная наука, – все, от лаборанта до академика, вынуждены не столько работать, сколько в этом отчитываться…
Яна в последнее время звонила чуть не каждый день – уговаривала сделать правильный выбор. Александер устал сидеть дома с детьми, его готовы принять на прежнее место работы, но выходить надо чуть ли не в ближайший месяц, а у Яны контракт, а Поля и Марк стремительно забывают русский язык, а Яна, несмотря ни на что, хочет его у них сохранить… В Швейцарии так просто никто сидеть с детьми не станет, а в России у них, между прочим, родная бабушка, которая предпочитает копаться в земле рядом с торфяниками вместо того, чтобы переехать в уютный домик под Базелем!
Занятия с Азаматом прекратились через три месяца – мальчика приняли в школу, а Коля вскоре пропал – из сада и из виду. Зоя Петровна не беспокоилась: значит, дела у него пошли на лад, нет больше нужды бродить по коллективным садам в поисках заработка. Потом заболел Олег Леонидович, и ей вовсе стало не до сада и не до Коли.
Один раз на остановке автобуса, ей показалось, что она видит Колю – узбек в лёгонькой ветровке почему-то стоял под проливным дождём, не решаясь укрыться под козырьком, как все. Поняла свою ошибку, только когда раскрыла зонт над совершенно незнакомым человеком – но даже если он незнакомый, это всё равно не повод бросать его на произвол судьбы.
