– Как! – вскричал я. – Ты разве не знаешь, что вода забирает из воздуха отрицательную энергию? Ученые доказали, что люди, в домах которых стоят аквариумы, живут на семь-восемь лет дольше, нежели те, у кого эти аквариумы не стоят.
– Правда? – недоверчиво спросила мама.
Я всплеснул руками. Получилось несколько противоестественно, но мама этого не заметила – она была занята своими мыслями.
Лягу мама не заметила. Взрослые вообще никогда не видят то, что им неинтересно.
– Может, нам с папой тоже аквариум купить? – спросила она задумчиво.
– Это ваше дело… Так как насчет блинов?
Мама вздохнула:
– Иди за мукой.
В супере я увидел клевые контейнеры, на которых было написано, что они «предназначены для холодных пищевых продуктов», и сразу врубился: это будет прекрасный переносной домик для Ляги. Практически, ее тачка.
Придя домой, я сообщил маме с печалью в голосе, что мука-то, оказывается, подорожала. Мама поахала, но теперь, когда она будет пересчитывать сдачу, – а это она делает всегда, – лишних вопросов не возникнет.
Я налил в контейнер воды и опустил туда Лягу.
Ляга спокойно начала исследовать новое пространство.
Лягину тачку я решил назвать ляговоз.
О чем и сообщил Ляге:
– Это ляговоз.
Понятно, что она не обратила на мои слова никакого внимания. Она ведь очень самостоятельное существо.
Теперь можно было звонить Ирке.
– Евсеева?
– Петров?
– Что поделываешь?
– Дурью маюсь. А ты?
– Скажи, Евсеева, ты мне – друг?
На том конце трубки замолчали: я люблю ставить вопросы, на которые нет очевидных вопросов.
– Денег надо? – наконец ответила Евсеева вопросом.
Я выдавил из себя вздох:
– Ты очень меркантильна. Речь идет о душевном деле.
Я прямо чувствовал, как Евсеевой стало интересно.
– И чё такое? – спросила она как бы безразлично. – Чё за стремный базар?
– Не, ну ты мне скажи: друг ты мне или так?
– Ну, друг.
– Тогда, Евсеева, я должен тебе признаться: я нашел любовь всей своей жизни и хочу тебя с ней познакомить.
На том конце трубки раздалась тишина.
В общении с другим полом что самое важное? Чтобы она думала про тебя. Пускай злится, негодует, даже ненавидит… Не важно… Главное, чтобы думала.
Ирка явно не знала, что ответить. Я победил.
– Завтра сходим, – я назвал самое дешевое из более-менее сносных кафушек.
И Ирка согласилась! Куда ж она денется со своим любопытством? И теперь она будет сосредоточена на мне – как минимум до завтра.
Теперь надо было получить у матери деньги на кафе.
Некоторым моим приятелям родители выдают деньги на неделю, или, скажем, на месяц. А мои почему-то панически боятся, что если дать мне немножко бабла, я обязательно потрачу его на наркоту. По-моему, все родители убеждены: дети – это такие идиоты, которые при первой возможности обязательно будут колоться. Удивительные люди… Если бы я захотел попробовать дрянь, неужели я бы ее не нашел? Но я не хочу.
Мама лежала на диване и, как водится, смотрела какое-то идиотское ток-шоу.
Когда я вошел, она, не глядя на меня, сказала:
– Представляешь, сын хотел убить маму из-за квартиры… Скажи, Сереженька, ты не будешь убивать меня из-за квартиры?
Я сделал трагическое лицо и прошептал:
– Мам, дай мне денег.
– А иначе убьешь? – мама расхохоталась.
Сейчас последует вопрос: «Зачем?»
Интересное дело: ни разу еще не было такого, чтобы я попросил денег и мне не дали. И тем не менее мне всегда задают этот идиотский вопрос – и мать, и отец. Себя, что ли, успокаивают?
Отвечая на этот вопрос, можно что-нибудь придумать, а можно сказать правду. Тут самое главное – не перепутать, когда и что делать.
Мама была слишком увлечена ток-шоу. Можно говорить правду.
– Мам, я влюбился и хочу отвести девушку в кафе.
– У тебя что-то серьезное? – Мама не отрывалась от экрана. – Ты посмотри, как мать гнобит, гад! Если б ты такое говорил… Да еще с экрана!.. Я не знаю, что с тобой сделала бы… Дай мне кошелек… Помни, сынок, любовь – это ответственное чувство, так нельзя, чтобы…
На экране явно намечался конкретный мордобой, и маме моей стало уже не до воспитательных сентенций.
– «Любовью дорожить умейте, с годами – дорожить вдвойне», – процитировал я Щипачева, которого практически уже выучил наизусть.
В телеке началась реклама, что позволило маме ненадолго сосредоточиться на мне.
Мама вздохнула:
– Хорошее стихотворение… Сергей Есенин… Я знаю. Мудрые, между прочим, слова. Есенин не ошибался. Сергеи – они редко ошибаются.
И мама протянула мне деньги.
_______________________________________________
Что такое любовь – кто-нибудь знает?
Раз! Два! Три! Проверка!
И еще раз… Кто-нибудь знает, что это такое – любовь?
Вывесить динамик на улицу, чтоб на всю площадь, да на весь город заорал:
– Эй, люди, кто-нибудь из вас знает, что такое любовь?
И все начнут отвечать, умничать. И каждый – обязательно – про свое. И любой будет убежден, что его мнение – единственно верное.
Я всю жизнь думал про любовь. Зачем-то. И задавал себе этот вопрос. Непонятно к чему.
Глупость какая-то… А все зачем-то спрашивал и отвечал. И сейчас тоже…
Зачем?
Любовь… В юности казалось, что это просто физическая невозможность жить без человека.
В пятом… В шестом… Да не важно, в каком классе я влюбился в девочку по имени Лера. У Леры было два достоинства. Во-первых, длинная коса, почти до попы. Во-вторых, коса была рыжей. Больше у Леры никаких достоинств не находилось: маленькие глазки, короткие ножки, фигура тумбочкой…
Но этих двух было вполне достаточно, чтобы я буквально изнывал из-за нее, и когда Лера болела, – а делала она это почему-то довольно часто, – я тоже прогуливал школу: ходить в нее без Леры было совсем уж невыносимо.
Моя любовь к Лере закончилась тем, что я увидел ее голой, точнее – в белье…
До и после уроков физкультуры мальчишки очень любили подсматривать за тем, как переодеваются девочки. Девчонки об этом знали. Они как раз входили в тот возраст, когда постепенно начинали осознавать: фигура – это не то, что надо скрывать и чего следует стесняться. Фигура – это их оружие. А оружие – это как раз то, что следует демонстрировать.
