Скучал я только по Ляге. Мне хотелось посадить ее на ладонь, чтобы она глядела на меня своими выпученными глазами. Но для этого надо было приходить домой, прорываться сквозь родительский скандал… А это казалось абсолютно невыносимым.
К тому же ведь я умер. И пока еще не совсем врубался в проблему: как жить, когда стал трупом.
Скорую, понятно, я сначала услышал: она мчалась, истерично крича. А потом уже увидел.
Замахал руками.
Машина подъехала прямо к бомжу. Из нее неторопливо вышли два санитара.
Один из них поступил именно так, как герои блокбастеров: потрогал бомжа где-то в районе шеи.
– Готов, – сказал он.
– Да по роже видно, что готов. Пропитой весь. Водкой за километр разит.
Бомж действительно был пропитой, но водкой от него разило, потому что я его облил. Почему-то от этой мысли мне стало неловко.
Я поставил бутылку за дерево и подошел к санитарам.
Они меня не замечали. Впрочем, я привык: пока какой-нибудь сигнал не подашь, тебя никто никогда не замечает.
– Здравствуйте, – подал я сигнал.
Они посмотрели на меня лениво.
– М-м-м, – буркнул один.
А второй спросил:
– Это ты нас вызвал?
Я кивнул.
– Надо было труповозку вызывать.
– А он что, умер?
Видимо, я как-то излишне нервно спросил, потому что санитар даже мне посочувствовал:
– Знакомый твой, что ли? Все, пацан, отмучился твой знакомый, как говорится.
– Да никакой не знакомый! Так, случайно встретил.
Зря я все это говорил. Я им был уже совершенно не интересен. Они обсуждали: самим вести труп или вызывать эту самую «труповозку».
Первый санитар говорил, что неохота, мол, с этой мразью возиться. А второй – что ему тоже неохота, но труповозку вызывать геморройно, начнут уговаривать самим трупешник таранить. Проще отвезти – быстрее будет.
Так они стояли в темноте и нехотя и спокойно разговаривали про того, кто еще полчаса назад был человеком.
Тот, кто еще полчаса назад был человеком, лежал спокойно и трагически.
Я стоял тихо. Потому что мне, как и трупу, спешить было некуда.
Впрочем, я и был трупом – трупом, который никуда не спешит.
Тут из скорой выскочил водитель – пожилой нервный дядька – и начал орать:
– Давайте отвезем в морг, ну, правда! Чего, жмуриков, что ли, не видели никогда? Погрузим и отвезем, а то здесь дольше проторчим. Носилки нужны?
– На хрена твои носилки? – спросил второй и взял бомжа под мышки. – Подожди-ка!
Он бросил труп, как куль картошки на землю.
Бросил неудачно. Бомж ударился лицом о дерево. Видимо, ударился сильно. По лицу потекла кровь.
Я удивился, что из мертвого человека вытекает кровь…
– Ты чего? – удивился второй санитар.
А первый полез во внутренний карман куртки. Моей куртки.
– Здесь документ есть! – закричал он.
И достал мой паспорт.
– Петров Сергей Сергеевич, – прочитал он. – Молодой совсем, смотри.
«Что я делаю? – подумал я. – Это что дальше будет? Что будет дальше?»
Я схватил бутылку и хлебнул водки. Она почему-то мне казалась спасительным напитком.
Я уже дернулся – забрать паспорт. Куртку, после того как она была на трупе, я все равно не надену. Даже уже рот открыл, чтобы крикнуть: «Эй, отдайте! Это мое!»
Но что-то остановило меня. Не то чтоб мысль там какая, или страх… Или, например, предчувствие. Ни фига подобного!
Просто я закрыл рот и никуда не пошел. Просто закрыл и просто не пошел. И все.
– Какое твое дело: молодой – старый! Здесь «16+» не работает, – усмехнулся пожилой водитель. – Хватай и тащи!
Первый положил мой паспорт в мою куртку. Санитары потащили труп в машину.
Я все-таки подошел. И даже рот открыл.
Но спросил почему-то:
– А вы в какой морг едете?
– В Центральную Градскую. А тебе чего?
– Думал, подвезете меня, если по дороге, – зачем-то соврал я.
Веселый водитель расхохотался:
– И не страшно тебе, пацану, с трупом рядом сидеть?
Взревела сирена.
Недовольные вороны с карканьем разлетелись в разные стороны.
Мой труп уезжал от меня.
Хорошо звучит, правда?
Почему я не остановил этот бред?
Семен Витальевич любит повторять: «Необходимо всегда продумывать последствия ваших действий. Запомните эту формулировку».
Я запомнил.
Мой труп уезжал от меня.
И я совершенно не думал о последствиях своих действий.
_______________________________________________
Утро было прекрасное.
Да и разве может быть иным утро, которое начинается рядом с любимым человеком?
День обещал быть прекрасным.
Да и разве может быть иным день, когда рядом с тобой любимый человек?
Сто лет никто не подавал мне завтрак. Двести лет. Ощущение такое, что мне вообще никто никогда не подавал завтрак.
А тут я сидел себе за столом, и Ирма ставила мне кофе, мазала маслом серый хлеб – он действительно вкусней черного – и даже почистила мне яйцо, что было совсем уж невероятно.
– Женщина должна ухаживать за мужчиной, – сообщила мне Ирма. – Это ее естественная потребность. Спасибо, что помогаешь мне ее удовлетворить.
Я улыбнулся:
– Ты говоришь, как идеальная женщина. Мечта поэта.
– Мечта звукорежиссера. – Она поцеловала меня в щеку. – Это ты – моя мечта. Сбывшаяся моя мечта.
День надо ожидать – вот что я вам скажу. Ожидать надо наступление нового дня.
А то привыкли: день, за ним еще один, потом еще и еще…
А день надо ожидать, как ждут приятной встречи. Верить, что он будет хорошим. Счастливым. Светлым.
День поверит вашим ожиданиям и придет таким, каким вы его ждали.
А если день не ждут, то он, нежданный, обижается и проскакивает незамеченным: не хотели меня замечать, ну и пожалуйста. На себя и пеняйте.
– Тут никто не позабыл, что его любят? – спросил я только для того, чтобы Ирма отвернулась от плиты и посмотрела на меня влюбленными глазами.
Ирма отвернулась от плиты и посмотрела на меня влюбленными глазами.
_______________________________________________
