Голубоглазый юноша с хмурым, безрадостным лицом вдруг посветлел. Он не ожидал таких слов, они были как ясное небо посреди грозы. Как радуга после дождя. Как глоток воды после невыносимой жажды. Как объятия после самой долгой разлуки.
– Я вас не понимаю, Ляля… – шепотом сказал Вячеслав.
– Останьтесь, пожалуйста, до вечера ради меня, – сказала на прощание Ляля и отодвинула в сторону чашку с недопитым чаем. – Я пойду.
Она тихо собрала вещи и вышла из квартиры, юноша не стал ее провожать до двери и не попытался ее остановить.
* * *
Весь день для Вячеслава прошел в ожидании казни. Каждая минута, проведенная наедине с собой, казалась ему пустой и бессмысленной. Он не знал, как жить дальше, хотя и понимал, что жить нужно. Это было неизбежным наказанием – жить. Вячеслав настолько боялся остаться один на один со своими чувствами, которые пылали в нем ярким, обжигающим пламенем, что просил Бога вернуть время назад, чтобы отказаться от этой поездки. Чтобы никогда не бывать в этом городе, чтобы никогда не знать Лялю и подробности ее жизни. Чтобы никогда не слышать ее искусственных, фальшивых слов, которые были для него медом и вином, а оказались в итоге сладким, медленно действующим ядом, который парализует сначала ноги, обжигает затем живот и полностью разрушает все цельное. Разбивая на части, осколки…
Вячеслав пообещал себе больше никогда не верить ее словам и больше никогда не целовать ее губы.
Писатель не мог ни есть, ни пить, разве что кофе. Он за весь день выпил кружек десять, после такой дозы юноша думал, что месяц не сможет теперь уснуть.
Ляля пришла вовремя, как и всегда. Вот только он не был рад ее приходу и не встречал у порога своего палача.
– Вячеслав, вы дома? – донеслось из коридора.
Молодой человек весь вечер сидел в темноте и смотрел в окно. На ее вопрос он не отозвался.
Ляля включила свет в коридоре, а затем и на кухне.
– Слава богу… Вы меня напугали!
Девушка бросилась его обнимать. Такого поворота событий Вячеслав не ожидал и даже на мгновение размяк, как сухарь, опустившийся в горячий чай.
– Простите меня, пожалуйста, за мои слова… – начала с мольбой в голосе тонкая, холодная девушка, целующая его руки, припавшая к его коленям.
– Я все обдумала сегодня днем. Не нужно вам уезжать домой, останьтесь, пожалуйста. Простите меня за те страшные слова. Мне было сегодня тяжело, как бывает у меня несколько раз в месяц, а спустя несколько дней проходит. Простите, я еще не до конца зажила. Я еще не до конца остыла, чтобы вас полюбить… – наконец она в этом призналась.
– К кому вы не до конца остыли? – спросил у нее юноша, гладивший шерсть прирученной волчицы.
– К тому человеку, который сделал мне больно, – сказала она со слезами. – Глаза разлюбили. Руки забыли. Тело и не знало даже его. А вот сердце помнит. Мое глухое, слепое, немое сердце не может его прогнать из меня. Я слышу отголоски наших слов, которых мы никогда не произносили. Он для меня чужой и твердый, как камень. Но этот камень остался у меня на душе.
– Что я могу сделать?
– Ничего. Ничего вы не можете сделать, родной мой, кроме того, чтобы остаться в эти трудные минуты со мной. Ничего, кроме того, чтобы вытеснить его уже через несколько недель из моего сердца, вышвырнуть вон, как старую ненужную вещь. Я говорю так смело о нескольких неделях, так как всего за несколько дней вам удалось полностью меня приручить. Подчинить себе, как рабыню, своей нежностью. Перевернуть всю мою жизнь!
Вячеслав смотрел перед собой, задумавшись, его охватила ревность.
– Я думал, вы – только моя. И можете принадлежать только мне. Я думал, что если я – редкой породы, то больше никого в этом мире такой же породы нет. Я думал, что только я один могу вас касаться.
– Не ревнуйте меня к прошлому, прошу вас. Это бессмысленно и глупо. Я не могу переписать свою жизнь, а если бы могла, то, клянусь, сохранила бы себя нетронутой до встречи с вами. Хранила бы двадцать девять лет! – она говорила это с такой искренностью, с такой любовью, что ей невозможно было не поверить в эту откровенную минуту. – Вы мне не верите? Не верите, что я говорю вам правду? Так знайте, что я впервые в своей жизни полюбила в двадцать девять лет! Все, что было до этого – сосуществование, гражданский брак, совместное убивание драгоценного времени, чтобы в итоге полюбить совершенно других людей.
Ляля замолчала, юноша по-прежнему гладил ее волосы, казалось, ревность его покидала.
– Вы еще слишком молоды, чтобы понять то, о чем я сейчас говорю. Бывает, что люди сходятся, но, пройдя постель, ванную, кухню – все равно остаются чужими людьми. Родными прохожими. Его и родным не назовешь, и из дома прогнать жалко. Боже, как я жалею, что не прогнала, а в итоге еще сильнее привязалась к нему, вместо того чтобы выбросить этот клубок катиться по свету. Я отказала ему два раза, а на третий он ушел и женился на другой!
– Как жаль, – иронично сказал юноша.
– Как жаль, что я кота назвала его именем…
– А где этот кот?
– Не волнуйтесь, он вас не побеспокоит. Я его отдала маме, – улыбнулась девушка. – У нее пять котов, три из которых мои.
– И все от бывших?
– Нет, – засмеялась она.
– Если вы когда-нибудь назовете в честь меня кота, то я вам этого не прощу! Вам ясно? – Вячеслав сказал это серьезным тоном.
– Хорошо, – мягко ответила девушка с улыбкой на губах.
– Я вам прощаю то, что у вас до меня кто-то был, – с достоинством сказал голубоглазый мальчишка с веснушками на лбу. – И я надеюсь, что в вашем сердце будет место только для меня одного.
– Спасибо… – прошептала покорная девушка и поцеловала еще раз его теплые пальцы.
Самые большие ревнивцы – это эгоистичные, самовлюбленные люди. Молодой человек еще не подозревал даже, какая ревнивая у него спутница.
– Вы теперь никуда не уедете? – спросила Ляля по-детски, виноватым голосом.
– Нет, не уеду!
– А думали?
– Думал.
– Спасибо, что дождались меня.
– Пожалуйста, Ляля, – ответил молодой человек, а затем ласково добавил: – Ты – мой источник. Я хочу наполняться тобой.
– Так непривычно переходить с тобой на «ты». Мне даже слух режет, – она снова по-детски улыбнулась. – Спасибо тебе, Вячеслав, я хочу сходить с тобой на «Чайку» в Театр на Фонтанке. Я хочу просыпаться с тобой и засыпать, я хочу, чтобы ты не угасал.
– Я согласен пойти с тобой на «Чайку».
– Давай послезавтра, когда у меня будет выходной.
– С радостью! Знаешь, на самом деле, хоть я на тебя и сердился, когда ты меня прогнала, все же я оставил тебе письмо с моим адресом. Признаюсь, я не мог тебя покинуть бесследно, хоть в душе ненавидел и презирал.
