Они целовались долго и самозабвенно. Степан мог бы вот так целую вечность, но сквозь тонкую ткань амазонки почувствовал, как Оксана дрожит. Хотелось бы, чтобы от страсти, но нет, от холода.
– Оксана, нам нужно идти. – Стараясь управляться только здоровой рукой, Степан сел и ее рядом с собой усадил. Выпустить свое счастье из объятий было страшно.
– Куда, Степочка? – А она льнула к нему, в глаза заглядывала, и он неожиданно для себя решился.
– Ко мне, – сказал, словно в ледяную прорубь нырнул. И зажмурился, так страшно ему было услышать ее ответ.
– К тебе. – В Оксанином голосе была такая неотвратимая решимость, что Степан как-то сразу перестал бояться. И силы снова вернулись, просочились сквозь кожу из сырой земли, уняли боль в плече.
Ехали на Степановом жеребце. Здоровой рукой Степан держал и Оксану, и повод. А Оксана все оборачивалась, встревоженно и одновременно с надеждой всматривалась в его лицо. От взгляда ее замирало сердце. За что же ему такое счастье?!
Дом встретил их теплом и тишиной. Не было у Степана слуг, со всем управлялся сам. Вот и сейчас управился быстро. Растопил огонь, чтобы Оксана согрелась и просушила свою амазонку. Долго возился в платяном шкафу, выбирая из одежды хоть что-нибудь, ей подходящее, потому что как же она без одежды?..
– Степочка… – На плечи легли горячие ладони. – Ничего мне не надо. У меня все есть.
Обернулся. Хоть и страшно было. Что ж у нее есть, если ничего у нее нет? Если на ней самой ничего нет, кроме длинных, на волю выпущенных волос? И как же ему теперь с такой красотой? Как ему пережить все это? Как вытерпеть?
– Не надо терпеть. – Может, он вслух сказал, а может, она мысли его шальные прочла, только прижалась к нему всем своим телом, прильнула. А шею руками обвила и зашептала жарко-жарко: – Пойдем, Степан. Холодно мне.
Холодно? Да как же холодно, когда жар такой, что аж кожа дымится! А в груди и голове так и вовсе пожар!
Эх, подхватить бы свое рыжекудрое счастье на руки, чтобы красиво, чтобы ясно было, что он не медведь лесной, а тоже понятия имеет, как с дамами обходиться… Да вот только выбитая рука плетью висит. Хорошо хоть не болит.
– Не надо на руки. – Оксана тянула его за здоровую руку, прямо к кровати тянула.
Вот и пригодилась огромная, на заказ сделанная кровать. А думал, что век ему на ней одному…
Она попалась, как малый ребенок. Даже рыпнуться не успела, даже крикнуть, предупредить Лешего. Выбравшись из огненного ада, они совсем забыли, что в этом месте опасность может исходить не только от нечисти, но и от самых обычных людей. Забыли и за то поплатились. Заскорузлая, воняющая табаком лапища зажимала Анжелике лицо с такой силой, что даже дышать получалось через раз. Вторая лапища шарила по еще влажному, только что с такой тщательностью вымытому телу. А над ухом назойливым шмелем жужжал голос:
– Какая девка ладная да сладкая. И чего тебя сюда занесло, длинноногая? Без мужиков соскучилась?
– Есть у нее мужик. – Второй голос был тихий и сиплый, обладатель его, крепкий бородатый мужик, рассматривал Анжелику с ленивым интересом. Ни в голосе, ни во взгляде его не было похоти, но было что-то другое, от чего Анжелике сделалось еще страшнее. – В речке плещется, дурачок. Ничего, сейчас Гриня его доставит.
Вот и Леший попался. А ведь Анжелика надеялась, что ему с его идиотским везением удастся почувствовать опасность. Нет, она не мечтала, что Леший бросится в бой с бандитами. Очевидно же: силы не равны. Но он мог бы сбежать, найти остальных, позвать на помощь. Анжелика уж тут как-нибудь продержалась бы. Ей с мразями не впервой… Так нет же! Ничего не почувствовал, приперся. И тут же получил прикладом по голове.
Она так испугалась, что даже вырываться перестала, перестала чувствовать чужие лапищи на своем теле. Думать получалось только о Лешем. Живой?..
– Ты его там, часом, насмерть не зашиб, Гриня? – спросил бородатый.
Гриня, долговязый урод в грязной бандане, присел над Лешим, нащупал пульс.
– Живой. А даже если бы и зашиб? Зачем он нам, Демьян? У нас вон какая цыпочка есть!
Живой. Ну, живой, и слава богу! Снова вернулась возможность соображать и чувствовать. Вот, к примеру, лапищу, что лезет за пояс ее штанов…
Анжелика подалась вперед, а потом изо всей силы впечаталась затылком в морду того, что сзади. Сначала, кажется, что-то хрустнуло, а потом послышался рев, ослабла хватка. Вот сейчас бы воспользоваться случаем и убежать. Но куда ж бежать, когда у них Леший? А еще оружие. Далеко она убежит с пулей между лопаток?
– Ах ты ж… – Ее схватили за волосы, с силой и злостью дернули назад. Теперь уже у нее в шее что-то хрустнуло, а из глаз хлынули слезы.
– Тихо, Малой, полегче! – рявкнул Демьян. Тот самый Демьян, у которого были давние счеты с Архипом, который убил инспектора из охотнадзора… – Шею ей не сверни! Девка нам пока еще живой нужна.
– Да я ее… – бесновался Малой. – Да я с нее шкуру с живой спущу, но сначала…
– Потом! – оборвал его Демьян. – Развлекаться будете потом, а пока нам бы с ней потолковать. Ну, потолкуем, красавица? – он подошел вплотную, посмотрел на Анжелику долгим внимательным взглядом.
– Потолкуем. – Когда не получается ничего другого, нужно тянуть время.
– Молодец! – похвалил Демьян. – Сообразительная.
– Только пусть этот меня отпустит.
– Малой, слышал, что дама сказала? Отпусти.
– Сбежит! – Малой грязно выматерился, но хватку ослабил.
– Куда ей бежать? У нее ж вон дружок тут отдыхает, – Демьян кивнул на лежащего в траве Лешего.
Отдыхает. Пусть бы подольше отдыхал. Пусть бы не видел, что эти гады с ней сделают. Если сделают. Нужно быть оптимистом. А еще тянуть время.
– Но перестраховаться, конечно, стоит. – Демьян толкнул ее к тонкой сосенке, надавил на плечи, заставляя сесть, связал руки позади сосны. – Вот так оно поспокойнее. Я, знаешь ли, бабам не доверяю. Баба, она пострашнее мужика может быть. А теперь поговорим! – сказал и присел на корточках напротив.
– Поговорим, – согласилась Анжелика, осторожно, чтобы никто не заметил, пробуя на прочность веревочные путы. Крепко. Самой никак не развязать.
А он все равно заметил, усмехнулся понимающе.
– Я ж говорю – бабам верить нельзя. – И ткнул Анжелику кулаком в живот. Вроде и легонечко, а дышать от боли сразу стало нечем.
Демьян терпеливо ждал, когда она придет в себя, жевал былинку.
– Ну, очухалась? – спросил почти ласково.
Анжелика кивнула.
