– Ну, чего ему надо было-то?
Но Борисову совершенно честно было нечего сказать. Ну, ходили, смотрели, если говорили, то из пустого в порожнее. Вот и все.
– М-м?.. – Председатель сильно выпятил небритый подбородок. – Кто его знат, чухонца, яти его… Может, он что-то такое знат, чего мы не знаем? Точно про клад, про тех разбойников ничего не говорил?
– Ни слова.
– Хм.
После этого междометия председатель умеренно глотнул самогона, долго жевал ломоть хлеба с салом, потом свернул самокрутку, закурил, распространяя едчайший махорочный чад.
– М-да… Ну дак поживем – увидим.
Борисов кивнул, подумав, что лучше не скажешь. Мечтами себя тешить нечего, а что будет, то и сбудется.
– Давай еще по одной, – предложил он.
* * *
Визит московского гостя состоялся поздним летом, в самый разгар уборки урожая. Уехал комиссар, потекли привычно дни за днями, осень овладела северными просторами, сперва осветлила их золотом редеющей листвы, затем занавесила туманами, дождями… и вот уже в пору предзимья прибыла депеша из Москвы: уездного землеустроителя Борисова В. С. откомандировать в Москву, на курсы Наркомзема.
Понятно, что это было для прикрытия. Борисов точно прибыл в Наркомзем, но там, глянув на вызов, попросили обождать, позвонили, и через полчаса прибыл человек в форме и проводил неподалеку, вовсе не на Лубянку, а в самое рядовое, ничем не выделяющееся здание.
Там землемера ожидал знакомый латыш.
– Удивлены? – спросил он с легкой улыбкой.
– Нет, – спокойно ответил Борисов.
– Тем лучше. – Чекист пригласил садиться и без околичностей заговорил по делу.
Он – сотрудник спецотдела ОГПУ, возглавляемого Глебом Ивановичем Бокием. В ведении этого отдела находятся в том числе и странствия в далекие, подчас неисследованные земли, отчего позарез нужны специалисты, владеющие топографией, картографией и тому подобным. Как товарищ Борисов посмотрит на предложение поработать в данном направлении?..
Товарищ Борисов взглянул положительно. Чекист удовлетворенно кивнул – видимо, иного не ждал.
– Ес-сли так-к, то будем оформляться, – сказал он со своим замечательным акцентом.
Через пару дней Борисов был зачислен в отдел, через неделю вселился в комнату коммунальной квартиры на Остоженке, через две на самом деле отправился на курсы повышения квалификации… а полгода спустя, поздней весной, катил в вагоне транссибирского экспресса в составе экспедиции, отправленной в район падения Тунгусского метеорита.
* * *
С тех пор миновало пятнадцать лет.
Борисов втянулся в службу, заработал репутацию одного из самых надежных сотрудников отдела, можно сказать, незаменимого. Отдел занимался много чем, Борисов отлично понимал, что существуют такие направления, о которых он и представления не имеет. Он знал свое: геодезию, картографию, – и знал отлично. А секция их специализировалась на путешествиях, в том числе поиске необычных мест, о коих речь уже шла выше.
Годы пролетели так, что Василий Сергеевич и оглянуться не успел. Он колесил и шагал по белу свету, побывал в тайге, бескрайних степях, среди снежных гор и на немыслимо далеких тихоокеанских берегах. А кроме того, руководители отдела заставляли сотрудников практиковаться в стрельбе, рукопашном бое, иностранных языках, причем все это было жестко: не справляешься? – никто силой держать не станет. Будь здоров, ступай в райотдел, в лагерную охрану, вакансии найдутся. Учили на совесть. Французский, немецкий и английский языки преподавали потертые, помятые жизнью тетушки «из бывших», натаскивая чекистов до уровня свободной беседы… Трудновато приходилось, но Василий Борисов не из тех, кто отступает перед трудностями. По-французски он выучился говорить практически свободно, по-немецки – миттельдойч – неплохо, по-английски – сносно. И практиковался постоянно.
Годы шли, что-то менялось. В окружении Борисова, случалось, исчезали одни сотрудники, появлялись другие. Никто не задавал никаких вопросов: специфика службы, всем все ясно… Ближайшим начальником оставался все тот же латыш, за минувшие годы внешне вроде бы и не изменившийся: человек без возраста. Дослужился он до чина майора госбезопасности, что соответствовало армейскому комбригу. К Борисову у него никаких претензий не было. Тот был по службе безукоризнен, если что и замечал – помалкивал… А замечать в последние года полтора-два он стал то, что наверху затевается нечто очень серьезное.
И не ошибся.
Однажды вечером, когда Борисов с одним молодым коллегой обрабатывали материалы картографической съемки, в кабинете раздался телефонный звонок и знакомый голос произнес:
– Товарищ Борисов, ты чем сейчас занят-т?.. Я-ссно. Передай весь материал сотруднику. Жду у себя через десять минут-т.
Ровно через десять минут Борисов был в кабинете шефа. Тот мельком глянул на часы:
– Оч-чень хорошо. Сейчас мы с тобой идем к руководству.
Борисов кивнул, не став задавать пустых вопросов. Куда идут, зачем? – все выяснится через несколько минут. Да и то насчет «куда» можно не сомневаться: к начальнику отдела, комиссару III ранга Бокию.
Так и вышло.
Комиссар III ранга был высокий худощавый человек с неприятным давящим взглядом. Случалось, на оперативных совещаниях Борисов чувствовал темную силу этого взгляда, стараясь не попадаться на глаза, но сейчас этого избежать было нельзя, и топографа пробрало куда сильнее… Он сразу вспомнил слухи, что ходили про Бокия: что он чуть ли не медиум, владеет тайными знаниями и умениями и что, встречаясь на конспиративных квартирах, он и генеральный комиссар госбезопасности Ягода проделывают нечто такое, о чем простому смертному лучше не знать…
Не успело все это промелькнуть в мыслях, как хозяин кабинета вдруг переменился. Исчезла тяжесть из взгляда, он стал ясным, приветливым, улыбка сделала лицо совсем другим – точно два разных человека успели побывать перед подчиненными в течение секунды.
– Ну-с, Василий Сергеевич, присаживайтесь. Не хотите ли чаю?
По неуловимому движению бровей и век майора Борисов понял, что отказываться не стоит.
– Благодарю. С удовольствием.
Комиссар III ранга улыбнулся шире:
– Превосходно. Разговор предстоит долгий, серьезный, лучше провести его в режиме товарищеского чаепития…
* * *
– …Ну вот, собственно, так.
Интонацией Борисов подвел некую промежуточную черту после рассказа о том, как в беседе в комиссарском кабинете он узнал примерно то же, что в свое время и в своем месте узнал Бродманн. Что в Центральной Африке есть загадочное место… бла-бла-бла… и что следует туда проникнуть. И что эта задача доверена ему, Василию Борисову.
Далее он рассказал, как разрабатывалась легенда «Борисов-эмигрант» и сама операция. Разговор у Бокия состоялся в конце зимы прошлого года, более месяца потребовалось на отработку легенды, подготовку документов, нелегальный переход китайской границы… Через полгода в русской диаспоре Харбина Борисов чувствовал себя вполне уверенно. Покрутившись, пообтеревшись, примелькавшись там, он под католическое Рождество отправился голландским пароходом в Гавр, встретил в Индийском океане новый, 1937 год и к православному Рождеству был в Париже.
