Тут Гатлинг спохватился, обнаружив, что дисковый магазин его «томпсона» пуст, но выручила жена.
– Возьми!
Реджинальд обернулся. Вивиан, бледная, но решительная, держала снаряженный диск.
– Спасибо, милая!
И он мгновенно перезарядил автомат.
Рев повторился очень близко, но на сей раз испуга, растерянности не было и следа. Твердые лица, решительные взгляды, плотно сжатые рты.
– Бьем со средней дистанции, метров тридцать, – распорядился Борисов. – Ближе не подпускать! Целить в голову, в пасть… Приготовиться!
Выстроились той же фронтальной дугой.
Картина повторилась с поправкой на то, что из леса выскочил сейчас один ти-рекс. Какое отношение он имел к двум покойным сородичам? Неизвестно. Может, и никакого не имел.
Но, скорее всего, как-то троица эта меж собой была связана. И как те двое, этот третий с громовым рыком и тупой яростью ринулся на людей.
Теперь-то бойцы тактикой владели! Злой, четкий залп ударил со всех сторон – летучие свинцовые жала впились в череп, в разинутую пасть, полетели раскрошенные клыки. Рев стал чуть ли не ультразвуковым: безмозглый урод, видно, ошалел от боли, от мути в глазах, от внезапной слабости, поразившей нервную систему. Он все еще неистово рвался вперед, но уже не было координации движений, гигантское тело отчаянно замотало по сложной непредсказуемой траектории, а беспощадный огонь лупил и лупил точно в цель, сокрушая череп и зубы… и дикий рев перешел в надрывный жалобный вопль, полный предсмертной тоски.
Реджинальда этот звук пробрал прямо до глубины души. Свирепый динозавр замотал головой, точь-в-точь как тяжко пьяный, допившийся до горестного самобичевания, сделал несколько заплетающихся шагов… и рухнул на бок, бессильно откинув голову.
Кто-то из немцев ненужно пальнул одиночным в дохлое брюхо – на него сердито гаркнули: не трать патроны зря!
Никто не расслабился. Несколько минут напряженно ждали продолжения. Страх прошел, технология борьбы с гигантами стала ясна, тем не менее все похвально были начеку.
Но больше ти-рексы не появились. Спустя минут пять Борисов осторожно заметил:
– Ну, как будто отбой тревоги… Теперь можно и промежуточные итоги подвести.
* * *
Сначала взялись подсчитывать потери и оказывать первую помощь, причем Реджинальд поспешил оградить супругу от жутких зрелищ, отрядив ее в санитары к Хантеру и коллеге Бродманна биологу Феликсу Обермайеру, тот заодно был штатным медиком в немецкой экспедиции. Борисов со своей ссадиной от помощи отмахнулся, сказал, что сам справится; понадобилась же она двоим: Редуотеру и Платце. Первый, можно сказать, чудом увернулся от страшных челюстей, вскользь зацепивших левую руку, второй умудрился попасть под удар могучего хвоста, коим ти-рекс орудовал как титаническим бичом. Опять же, к счастью, обошлось без переломов, но что-то вроде технического нокаута радисту пришлось пережить.
Итак, двое легко раненных. Убитых же оказалось трое: Гленн, Фогель и Ветцлих.
Все нашли смерть на зубах хищников, и Реджинальд, конечно, был прав в том, что избавил Вивиан от зрелища искромсанных останков. Самому-то было тошно видеть это, хотя, сказать по правде, он не ожидал от себя такой душевной прочности. Словно что-то отвердело, закаменело внутри, настраивая на грядущие испытания, на то, что все еще впереди.
Хантер все же настоял на том, чтобы продезинфицировать Борисову ссадину. После того, как это сделали, приступили к одновременно военному и ученому совету.
– Обменяемся мнениями, – сказал Реджинальд и не удержался от того, чтобы упомянуть «Затерянный мир» Конан Дойла. Не один он, конечно, был такой начитанный, и Редуотер это в детстве читал, и Борисов – еще в дореволюционном русском переводе…
– Похоже, – усмехнулся он. – Но одно не вяжется: рисунок неба. Почему он другой?!
Тут ему пришлось, конечно, эти слова разъяснить, что вызвало немалое оживление и обсуждение. Как так Земля могла изменить ориентацию по отношению к звездам?.. Никто не мог взять в толк.
– И границы никакой нет, – чуть поморщась от раны, заявил Редуотер.
– То есть?.. – слегка приподнял брови Хантер.
Редуотер сказал, что островок реликтовой флоры и фауны мог сохраниться на Земле в том случае, если между ним и миром возникла бы какая-либо практически непреодолимая преграда. Конан Дойл, кстати, так и сделал – напомнил Генри. Поместил свой «затерянный мир» на труднодоступном горном плато, куда не доберешься и откуда не выберешься. Почти. Вот в этой изоляции и образовалась экосистема, резко отличная от всех прочих экосистем Земли… Так что научное обоснование тут вполне здравое. Но в нашем-то случае таких мощных преград не было! Как же могла произойти такая перемена?..
Интонацией Редуотер дал понять, что на этот вопрос у него ответа нет.
А Реджинальд по одному ему ведомым приметам угадал, что его супруге есть что сказать. И не ошибся.
– Постойте, – сказала она, и взгляд ее просиял. – А вспомните-ка тот привал, когда стрельба произошла?!
Она так посмотрела на мужа, что у того забрезжила какая-то неясная догадка… но так и не пробилась наружу. А вот Борисов – тот, похоже, ухватил эту самую догадку и потянул, потянул ее за кончик:
– Та-ак, миссис Гатлинг! Как будто я вижу, куда вы клоните…
Из коротких последующих реплик выяснилось, что Борисов не ошибся. Вивиан вернулась к уже звучавшей теме: о видениях, пережитых во время короткого сна, закончившегося безумием Марка и стрельбой Фогеля, теперь уже обоих покойников… Неужто ни у кого не было тоже неких причудливых видений, кроме Эйленса, который честно признался?..
– Ну, а ты сама-то? – воскликнул Реджинальд. – У тебя было что-то похожее?..
– Боюсь, да, – призналась Вивиан.
– А что же ты молчала?!
Вивиан призналась, что ей не хотелось усугублять и без того гнетущую обстановку, и она не стала говорить о тоннелях, подземельях и тому подобном, виденных ею во сне.
– Думала, так будет лучше.
Здесь всех как прорвало. Оказалось, многих посетили необычно сильные, странные, пугающие переживания, которые трудно выразить, описать – нечто бесформенное, но до отвращения реальное. Видимо, нечто подобное пришло и к Марку, на что он отреагировал с дикарской непосредственностью, а остальные, видя это, предпочли промолчать.
– Так-так, – сложно усмехаясь, произнес Борисов. – Ну вот вам и граница!
Не все его поняли, и он внятно, разумно разъяснил: граница между нашим миром и этим «затерянным» проявилась не в физической, а в психической форме. Нечто прошлось по подсознаниям людей, всколыхнуло, перевернуло их… и после этого экспедиция очутилась по ту сторону бытия.
– Где молчит радио, водится доисторическая живность и совсем иначе расположены созвездия… – пробормотал Реджинальд. – Великолепно! Ну и что же это за другая сторона мира?
