Толстяк попробовал что-то сказать, но раздался лишь булькающий стон. Первой опомнилась девица.
— Пожалуйста, не убивайте нас, — сказала она хриплым шепотом, — у нас есть деньги. Мы дадим вам деньги. Вот мое кольцо, только не убивайте. Пожалуйста.
Она заговорила впервые после остановки кассеты, и Ларио вдруг заметил в ее голосе одну важную особенность. У мисс Хаммер на кассете был американский акцент. У женщины на заднем сиденье «фольксвагена» акцента не было. Ларио выбрался из машины и поразмыслил об этом во время короткой прогулки. До него стало доходить, что девица в машине была вовсе не той, за кого он ее принял. В таком случае, a fortiori
[81] и мужчина не был тем, за кого он его принял. Из чего следовало, что Ларио совершил ошибку огромного даже для него масштаба. Поэтому оставалось только одно — вернуться, извиниться и принять все, что за этим последует. Ларио повернулся на 180° и был мягко сбит с ног «фольксвагеном», который катил по легкому уклону тротуара.
В машине находились только Уинсом и кот. Остальные двое, кто бы они ни были, ускользнули. Ларио помчался за сбежавшей машиной, ухитрился вспрыгнуть на задний бампер и ухватиться за конец свисающего с багажника матраса. Большего он сделать не мог. Передний обзор был загроможден матрасом, Ларио мог только прильнуть и ждать, что случится дальше, как это в его жизни обычно и происходило. Машина катилась по длинному холму, таинственным образом придерживаясь середины тротуара. Угнездившаяся в подушках, очках, шлеме, перчатках и пристегнутая ремнем Уинсом, заскучав от монотонного мелькания оград, принялась потихоньку разворачивать куртку, пока не показалась гневно фыркающая мстительная мордочка кота. Уинсом сняла садовую рукавицу и ловко накинула ее на кошачью голову. Это возымело ожидаемое действие, после чего девочка размотала куртку до конца и приласкала кота, так словно они долгие годы были друзьями. «Фольксваген» продолжал неторопливо катиться.
Недавно пониженный в должности Бессант поднялся с земли и потер голень в том месте, где его стукнул бампер. Моран, раскорячившись в придорожной канаве, стаскивал сапог, чтобы облегчить ужасную боль в ступне, которую только что переехал «фольксваген».
Бессант извлек из шпалерника заброшенный туда столкновением радиотелефон.
— Пеший патруль «семерка». Пеший патруль «семерка». Прием.
— Пеший патруль «семерка». Монкрифф на связи. Не надо кричать в микрофон, Бессант. Докладывай тихо и ясно. Прием.
Моран попытался прервать доклад Бессанта, но было уже поздно. Раздался самый монотонный голос в Южном полушарии:
— Моран и я, сэр, были сбиты сзади зеленым «фольксвагеном» при патрулировании на Спенсер-стрит, между Клифт и Берд. Номера машины я не видел, но могу подтвердить отсутствие за рулем водителя. На крыше — матрас, позади висит мужчина, на заднем сиденье девчонка в шлеме и мотоциклетных очках. Она гладит кота с рукавицей на голове, сэр. Прием.
Пауза.
— Сэр?
16
Его кухонный стол всегда выглядел, как археологические раскопки с только что обнаруженным помпейским завтраком. Расчистив место, Дэниел О'Холиген вытряхнул из рюкзака первую домашнюю работу и выщелкнул из цангового карандаша грифель. Алисон выбрала «Найти и перевести на современный английский язык тот отрывок из сэра Гавейна и Зеленого Рыцаря, в котором объясняется нежелание короля Артура приступить к трапезе, когда все собрались в пиршественном зале».
Она нашла относящийся к теме отрывок и сделала крепкий подстрочный перевод:
Артур, однако, трапезы не принял, покуда всех гостей не обнесли,
(Но Артур не ел, пока не обслужили всех гостей)
И тольма весел был своим весельем, ако чадо,
(Он был весел нравом и как ребенок)
Всего любил он менее сидеть протяжно, почивать подолгу,
(Не любил долго сидеть или лежать на одном месте)
Толь игрива кровь и ум толь быстр.
(Кровь его была так энергична, и мозг активен)
Еще другое было предпочтенье:
(Он также предпочитал)
Он благородно возглашал не быть при яствах
(Он также благородно предпочел не есть)
В собранье именитом, покуда скажут
(В торжественном собранье, пока ему не расскажут)
Ему о подвигах в диковинных побайках,
(Историй о сражениях в чудесных рассказах)
Об истинных былинах чудодейных,
(Чудесных, но правдивых историях)
О пращурах, их сечах и отваге
(О предках, их сражениях и храбрости)
Иль кто не спросит витязя высока
(Или пока кто-нибудь не попросит благородного рыцаря)
В турнире силой меряться,
(Сразиться с ним в турнире)
Живот на кон поставить
(Рискнуть жизнью)
И все судьбе доверить, чтоб ни было,
(И довериться судьбе, какая б она ни была)
Таков был при дворе его обычай,
(Таковы были придворные правила)
На пиршествах соратников его,
(На пирах с его воинами)
В палатах.
(В залах)
Строча замечания о переложенных стихах, Дэниел выкрикивал продолжение:
Раздался стук в заднюю дверь.
Дэниел поднялся из-за стола, прошел через кухню…
«Пред Рождеством Великим…»
…и открыл дверь
На пороге стоял доктор Манганиз и какой-то мужчина, которого Дэниел никогда прежде не видел.
— Добрый вечер, Дэниел. Можно войти? На минутку.
Почему так вежливо? Странно.
— Конечно. Не ожидал вас увидеть.
Гости прошли за ним на кухню.
— Это Нил Кинзелла — университетский адвокат. Мы можем сесть?
— Не знаю, можете ли вы, но сесть можно.
Адвокат сел за стол, и лицо его сморщилось от отвращения. Он достал из папки ручку и с таким видом отодвинул от себя остатки Дэниелова завтрака, словно они были измазаны экскрементами.
— Не желаете ли кофе или чего-нибудь еще?
— Нет, спасибо, — быстро ответил Кинзелла. Он пытался вспомнить, когда в последний раз делал прививку от столбняка.
— Покажи ему бумаги, Нил.
Кинзелла достал из папки четыре листа бумаги и разложил перед Дэниелом. Два из них оказались исковыми заявлениями. Первое, подписанное мисс Хаммер, сообщало, как она решила записаться на курс по средневековой литературе в университете «Золотой Запад». Далее рассказывалось, как она пришла к преподавателю Дэниелу О'Холигену, который немедленно отменил все образовательные требования, кроме одного, чтобы она была взрослой, о чем у нее непристойно и осведомился. Затем намекнул, что она должна посетить его дома, чтобы получить необходимые для курса материалы. Вечером она пришла к нему домой и была встречена у двери голым Дэниелом О'Холигеном. Он схватил ее за грудь и втолкнул в дом, явно подразумевая при этом, что, для того чтобы попасть на его курс, она должна сначала оказаться в его ванной комнате и заняться там интимностями, но ей, к счастью, удалось убежать. Несмотря на всю свою любовь к литературе, ужасное испытание так смутило ее чувство, что она забрала заявление назад.
